Как изгибали сталь
Шрифт:
К моему приезду было открыто два пункта упрощенного пропуска.
Вместо посещения родственников, о которых забыли сразу же, и которые были гораздо лучше материально обеспечены, чем назырские родственники, в Иран беспошлинно потекли товары со всей России. У нас оказывается выпускали автомобильные пылесосы, наши фотоаппараты
ЛОМО (Ленинградское оптико-механическое объединение) не уступали
"Кодакам" и "Олимпусам", наши кухонные процессоры выглядели как
"Ровенты" и "Мулинексы" и прочие товары. Все это оседало в мелких лавочках, в которых можно было купить прекрасный советский
"Чебурашка", "Детская", самые разнообразные победитовые резцы для обработки металла, самарский (куйбышевский) шоколад и московскую карамель.
Иранцы удивлялись: "Наверное, от таможенных пошлин вы имеете очень большую выгоду". Это был самый большой секрет, не подлежащий разглашению, чтобы вообще не потерять авторитет государства.
Создавались интернациональные группы людей, достающих дефицит в
России, Украине, Белоруссии, Прибалтике, перевозящих его в Магелан и переправляющих к "родственникам" в Иран. Полупустой поезд
Тегеран-Москва превращался в перегруженный поезд Москва-Тегеран.
Такое ощущение, что в мешке, похожем на карту СССР, прорезали дырку, через которую рекой потекло все то, что находилось под прилавком и не доставалось простым гражданам великого Советского Союза.
Затем наступила очередь шарикоподшипников, которые охотно покупались мелкими торговцами. Стояли трактора, машины, комбайны, а в Иран тащили тяжелые палки, унизанные разнокалиберными подшипниками. Оказывается, Иран поставлял эти подшипники в Японию, где из них производили отличные бритвенные лезвия.
Одновременно с официальной переправкой товаров в Иран наступила очередь и нелегальной переправы товаров: автопокрышек, агрегатов для техники, драгоценных металлов, наркотиков, оружия, сигарет.
Без поддержки местных властей борьба с этими преступлениями вообще не имела никакого смысла. Суды просто не хотели привлекать к ответственности нарушителей, задержанных российскими пограничниками.
Еще недавно человек, задержанный с оружием при переходе границы, сидел в камере предварительного заключения, и следователи скрупулезно фиксировали и документировали признаки совершенного им преступления. Проходит суд, дающий ему условное наказание, и человек спокойно ходит по улицам, смеясь над пограничниками.
Особенно непримиримой к пограничникам была женщина-адвокат, которая везде писалась как русская и имела русскую фамилию. Более нетерпимого к русским человека я не встречал даже среди коренных магеланцев. Это характерно не только для Захребетья. В других республиках точно такая же ситуация. Люди, имеющие российские корни, становились святее Папы Римского. Наверное, новообращенные большие праведники, чем люди, по факту своего рождения принадлежащие к тому или иному народу. Русские в Прибалтике активно голосовали за независимость, обрекая себя на положение "унтерменшей"
(недочеловеков). За что боролись, на то и напоролись.
Контрабандисты начали вооружаться и нередко вступали в перестрелки с пограничниками. Появились первые потери.
Задержанная контрабанда, переданная в таможенный Комитет
Магелана, повторно задерживалась на границе. Обнаружилось это случайно. В ходе перестрелки с контрабандистами
Все задержанные табачные изделия стали раздаваться в равных пропорциях солдатам и офицерам. Большая часть оставалась на той комендатуре, где произошло задержание. Этим мы повысили заинтересованность личного состава в результатах охраны государственной границы и как-то отвадили охоту ходить с крупными партиями контрабанды, которую уже никто не вернет. Во времена
Российской империи пограничники имели материальную заинтересованность от задержания контрабанды (четверть стоимости от задержанного), но о ней забыли в 1917 году и не помнят до сего времени.
Перед моим приездом был случай, когда солдат задержал российского гражданина с миллионом рублей в "атташе-кейсе" (это были огромные деньги в ценах 1990 года). Нарушитель отдавал солдату "кейс", чтобы он его спрятал и никому не говорил о наличии этих денег. Но солдат был человеком сознательным. Сдал задержанного и деньги. Получил премию в сто рублей. Вдумайтесь в цифру поощрения - целых СТО рублей за задержанный МИЛЛИОН (это тысяча тысяч рублей). В следующий раз этот солдат и его товарищи откажутся от премии в сто рублей и будут довольствоваться тем, что попало им в руки.
Во время передачи должности меня пригласили на мероприятие, которое редко кому удавалось увидеть, и во время которого многие мужчины плачут. Необходимо было уничтожить около тысячи бутылок контрабандного коньяка. Зачем уничтожать, если его можно реализовать, а вырученные деньги пустить на улучшение питания личного состава. Оказывается, к этому коньяку уже давно тянулись нечистые руки, и реализация породила бы такое невероятное количество слухов и предположений, что благие начинания потонули бы в море грязи. Командир принял твердое решение - в комиссионном порядке уничтожить, и с глаз долой. Стоит тысяча бутылок. Члены комиссии ее пересчитали, цифру занесли в акт. После этого четыре солдата в перчатках стали бить бутылка о бутылку. Посмотрели, долго они еще так тюкать будут. Взяли автомат и прошлись по бутылочным шеренгам.
Оставшиеся бутылки добили и поехали домой. Потом наблюдатели рассказывали, что приходили на место "экзекуции" люди и грозили кулаками в сторону отряда. Вероятно, контрабандисты или алкоголики.
Вся деловая жизнь столицы и райцентров крутилась вокруг пропусков на упрощенный переход границы. Это была основная валюта. Пропуска выписывались Министерством внутренних дел, но подписывались пограничным комиссаром и его двумя заместителями. Все деловые люди старались стать друзьями этих должностных лиц.