Как кошка с собакой
Шрифт:
Володя не такой. Он умеет целоваться, он знает, как доставить женщине удовольствие.
И опять что-то не то. Петрова долго думала, что же ее смущает, бродила по квартире, представляла себя на месте Марины. Вот Петрова спит, звонок в дверь, она накидывает халат и идет открывать, там стоит Володя — то есть мужчина, который ей нравится. Он ее целует.
О чем она думает?
О том, что не накрашена, о том, что под халатом у нее семейные трусы и растянутая майка вместо пижамы. О том, что за последнее время она
Как при этом женщины умудряются терять голову, непонятно… Неужели счастливы только красотки с обложек журналов? Или все остальные тетки мира, кроме нее, каждый день перед сном надевают лучшее сексуальное белье, чтобы утром (если вдруг к ним забежит прекрасный принц) выглядеть сногсшибательно?
Вот, например, Танька не худышка. А мужиков — толпа. Как ей удается не думать о том, что сейчас ее разденут и увидят все эти складочки вместо талии?
Как им вообще удается не думать? Может, дело в мужчине? Но тогда следующий вопрос: сколько женщин должно было быть у этого Володи, чтобы он научился так целоваться, что для Марины немедленно перестал существовать окружающий мир?
Неужели Володя, ее Володя, банальный бабник?
А Марина — дурочка, этого не понимает. Она в него влюбится, а он ее бросит, как и все свои предыдущие жертвы!
— Вот понаписывают всякой ерунды! — в сердцах сказала Ирина.
Компьютер согласно моргнул. Потом согласно моргнул свет. А потом все погасло, потому что согласно моргнуло что-то в ближайшей подстанции.
Когда электричество включили, выяснилось, что все электроприборы не пострадали, только компьютер почему-то не сохранил последние изменения в файле. Вся эротика была безвозвратно утеряна.
Но Ирину это теперь совершенно не расстроило. Она даже обрадовалась, что постельная сцена пока не состоялась. Все-таки нельзя так сразу — нужно получше узнать друг друга.
В конце следующего дня Петрова вспомнила о своем трагическом непоходе в клуб. Двое суток гнала от себя мысли о нем, а тут решила, что стоит все-таки позвонить Лене и извиниться. И сказать что-нибудь приятное.
Лена взяла трубку, кажется, не дождавшись гудка.
— А, это ты, — сказала она разочарованно.
Ирина Николаевна решила пока не обижаться.
— Да. Привет. Ты извини, что я не пошла. Там срочно нужно было… Я очень хотела…
Лена продолжала хамить — молчала.
— А ты так здорово выглядишь. Очень похорошела. У вас с мужем что, второй медовый месяц?
Трубка издала неразборчивый прерывистый звук. Петрова почему-то вспомнила соседей и их ночь любви.
— Если я не вовремя, — торопливо начала Ирина Николаевна, но трубка перебила ее новым звуком, еще более душераздирающим.
— Я беременна! — вдруг проплакала Лена. — Понимаешь? Ребенка я жду! Поэтому и грудь, и все… Что мне делать?
Петрова понимала, что от нее
— Ну ничего, все как-нибудь образуется.
— Что образуется? Пузо образуется? Так оно уже образовывается! И грудь еще растет!
«Далась ей эта грудь», — подумала Ирина Николаевна.
— А я реву, — продолжила Лена, хотя это можно было и не пояснять. — А он все время спрашивает, а что я ему скажу?
— «Он» — это кто? Врач?
— Херач! Муж спрашивает! Не могу же я ему сказать, что это не его ребенок.
Петрова почувствовала легкое головокружение и села на диван.
— Как не его?
— А вот так. У меня уже полгода другой мужчина. А он не знает! А он знает, но боится, что он узнает!
Ирина Николаевна пожалела, что подруга не завела себе на стороне женщину. Тогда было бы понятно: «он» — муж, «она» — любовница. Пришлось выпытывать правду по кусочкам. Вырисовалась трагическая картина: Лена залетела от любовника, о существовании которого законный супруг не имеет ни малейшего представления.
— Как же тебе удается мужа обманывать? — не удержалась Петрова.
— Тоже мне, проблема. Он же с работы придет — и к телевизору. Чтобы он о моих приключениях узнал, нужно, чтобы их по «новостям» передали.
Таким образом, муж о предстоящем ребенке вообще не знает, любовник знает, но не хочет, а сама Лена… Тут начиналось самое сложное.
С одной стороны, Лена ребенка хотела давно, поэтому об аборте речи не было. То есть была, и даже экспрессивная, но сводилась она к одному тезису: «Буду рожать, и пошли они все…»
С другой стороны, муж за измену может и выгнать из дому. Или, скажем, сам уйти, что в такой ситуации одинаково плохо. Поэтому правду ему говорить нельзя.
С третьей стороны, отец будущего ребенка таковым становиться не собирался. У него есть своя жена и две девочки. Бодаться еще и с ними Лена не собиралась.
— Значит, — попыталась Петрова сделать логичный вывод, — скажи мужу, что это от него.
Сказала — и самой стало противно. Врать собственному мужу, да еще в таком важном деле! Жить во лжи… Ведь ребенок вырастет, правда все равно вылезет наружу. Сейчас Лена обматюгает свою школьную приятельницу, и правильно сделает. Скажет: «Нет уж, лучше сразу сказать правду. А там — будь что будет».
Ирина Николаевна так живо представила себе гнев приятельницы, что едва не пропустила ее реплику из реальности.
— Знаешь, — говорила Лена, вдруг успокаиваясь, — я и сама так думала. Наверное, так правильнее всего. Всем так будет лучше. Спасибо, Ирка, что поддержала.
Теперь молчала Петрова.
— Даже не ожидала, — сказала Лена, — что ты так мне поможешь. Ты ведь всегда такая… упертая была в этих делах. Спасибо. Ты чего молчишь?
— Пожалуйста, — ответила Ирина Николаевна.