Как кость в горле – тут, там и поперёк
Шрифт:
Жабья Отрыжка понуро брела домой, ругая себя за то, что пошла на эту встречу. Выговориться толком не удалось, а деловые вопросы после такой беседы не решаются – провал по всем направлениям. Настроение было окончательно испорчено, и она решила взять на следующий день выходной. Жизнь представлялась ещё более серой и бесцельной – заместительница чувствовала, что против неё ополчился весь мир.
По пути домой она зашла в «Румяные Пышечки», проверить как обстоят дела. Обстояли дела так себе. Чтобы и дальше не расстраиваться, второе лицо заведения взяла отгул не на день, а до конца недели, решив устраниться
Нет, конечно, очертания её грандиозной фигуры было сложно спутать с чем-то (или кем-то) другим. Вот только выглядела Ма какой-то… съёжившейся, и даже… усохшей. По крайней мере, внутренне. Обычно она представала добродушной великаншей, всегда готовой громогласно рассмеяться. Заставшим её веселье было так же трудно воздержаться от улыбки. Но, была и другая сторона владелицы «Пышечек», которая проявлялась гораздо реже. Раньше.
Депрессия и хандра стали одолевать Полуторную Ма всё чаще и чаще. Приступы продолжались всё дольше; она запиралась в своём кабинете и не показывалась оттуда, бывало, по паре-тройке дней. Нынешний случай на безоговорочный рекорд не тянул, но работницы заведения перепугались не на шутку. Теперь и Жабья Отрыжка струхнула при виде начальницы, особенно уловив нездоровый блеск в её глазах.
– Я отпускаю тебя до конца недели, как ты и просила, – надтреснутым голосом произнесла Ма – но сначала зайди в мой кабинет, надо кое-что обсудить.
Лишившаяся дара речи заместительница лишь сглотнула и молча кивнула головой, уступая коридор могучей фигуре. Никто, даже пребывая в состоянии аффекта, не рискнёт начать движение не убедившись в том, что Ма не размажет его по стенам славного заведения. У тех, кто знал Полуторную ближе складывалось впечатление, что та имеет своё собственное гравитационное поле. Оказаться в котором предвещало высокую травмоопасность и риск для самой жизни несчастливца.
Путь до кабинета показался Рыжке неправдоподобно долгим, и она пожалела, что решила зайти в бордель.
«Надо было сразу идти домой» – внутренне стонала Жабья Отрыжка, семеня по роскошному ковру и уныло пялясь в спину начальнице.
***
– Заходи, – всё тем же неестественным тоном произнесла Ма – только не пугайся, прошу.
Её слова возымели над трусливой Рыжкой обратный эффект, и заместительница с трудом поборола дрожь. Сглотнув, она отважилась заглянуть в дверной проём. Увиденное в святая святых дома земных наслаждений произвело на неё неизгладимое впечатление.
В просторном помещении (в ином Полуторная Ма чувствовала бы себя неуютно), везде, куда бы ни падал взор, возвышались перекошенные башни из книг, рукописей, стопок бумаг, склянок с чернилами, гусиных перьев и прочих письменных принадлежностей. Но не это обескуражило Жабью Отрыжку.
Её вниманием завладела не менее впечатляющая конструкция из блюд, тарелок и подносов, а также столовых приборов, которые уже долгое время находились в заточении в кабинете Ма. Большая часть яств, которые она требовала по нескольку раз на дню, осталась нетронутой. По каким-то причинам владелица «Румяных Пышечек» с ними своевременно не разделалась. Зато теперь ими наслаждался рой мух, не сумевший избежать такого соблазна. Попал он сюда, судя по всему, через
Рыжка почувствовала слабость в ногах и собралась уже лишиться сознания, как резко хлопнувшая у неё за спиной дверь привела заместительницу в чувство.
Широкими шагами Ма двинулась к своей подчинённой, которой показалось, что на неё ринулся обезумевший дракон, защищающий свою гору сокровищ. Она попятилась и привалилась к одной из книжных башен, глотая затхлый воздух. Рыжка в очередной раз приготовилась отключиться, но из блаженного забытья, в которое она вот уже почти провалилась, её выдернула всё та же заботливая начальница.
– Послушай, я не спятила! – выпалила Полуторная Ма в лицо заместительницы, стиснув медвежьей хваткой её тощие плечи и всем своим видом демонстрируя обратное – понимаешь, у меня было время! Я всё поняла! Все эти, мать их, годы!..
Жабья Отрыжка молилась всем богам, призывая оградить от рехнувшейся горы мяса, сотрясающей её бренное тело наподобие погремушки, и обдавая лицо второго лица «Пышечек» зловонием давно не чищенных зубов (полость рта также осталась без должного внимания).
– Понимаешь, всё зря! Все эти долгие годы здесь – они напрасны! Я была рождена не для этого! – в отчаянии Полуторная Ма довольно резко поставила на ноги Рыжку, голова которой уже начала запрокидываться назад.
Подобное обращение вернуло силы испуганной заместительнице, и она заняла относительно устойчивое вертикальное положение.
– Помнишь печальную историю моего студенчества? О проваленном экзамене и остальном?
Рыжка заставила себя кивнуть. Она решительно не понимала куда заведёт этот странный монолог. Для осмысленного диалога Жабья Отрыжка чувствовала себя ещё слишком слабой.
– Так вот, я поняла, что тяготило меня всё это время… Я живу не своей жизнью, всё должно было случиться совсем по-другому! – с этими словами Ма уронила голову на грудь и плечи её заходили ходуном, сотрясаясь в сухом плаче. Вскоре и слёзы нашли путь сквозь наложения следов излишеств, и огромная женщина зарыдала в голос.
Рыжка не спешила открыть рот – отчасти из-за шокирующего зрелища, отчасти – из чувства самосохранения. Такой Ма не видел ещё никто, из нынешних обитателей «Пышечек» – определённо.
Тем временем владелица заведения подняла голову и утёрла с лоснящихся щёк оползень слёз:
– Я должна закончить свою научную работу, я докажу им, что это не сказки! – гневно выдала она куда-то вверх и вперёд.
Заместительница решила выдохнуть. Выдохи в данной ситуации удавались ей лучше вдохов. Как бы то ни было, она тут же пожалела о слишком большой порции воздуха, исторгнутого из её лёгких, так как его нужно было сразу же скомпенсировать.
Вонь из комнаты никуда не делась, а потребность в кислороде заняла уверенное первое место. Нынешний испуг отошёл на вторые роли.
Выход из кабинета по-прежнему загораживала туша сбрендившей начальницы, прядающей от одной стопки книг к другой, тщась отыскать нужный фолиант. К потолку то и дело взмывали пустые чернильницы, скомканная бумага и недоеденные сладости.
Не в силах более выносить творящееся вокруг, Жабья Отрыжка решилась на поразительный и опасный поступок. Едва сдерживая порывы привнести в царивший в комнате хаос частичку себя, она припустила к раскрытому окну.