Как молоды мы были...

Я встал, как всегда, за час до рассвета. Осторожно прошел на кухню, стараясь не разбудить родных, там взял две двадцатилитровые канистры. Вышел из дома и рванул вверх, по склону горки Дарсанка, к санаторию Литфонда. Напрямик, через кусты и каменные осыпи, по еле заметным тропкам. Можно было бы завести старенький москвичек деда и поехать по узкой асфальтированной дороге, петляющей по склонам горки. Однако нарушать сладкий сон соседей по двору и особенно курортников отдыхающих частным образом, было просто немыслимо.

Ежеутренний променад, так замысловато выражались отдыхающие литераторы

санатория, конспиративно приходящие к моему деду за саморобной чачей. Или утренняя пробежка, как говорил мой тренер по боксу. Который ценил меня, скорее всего, не за спортивные достижения, а за перспективу. Я, в свои шестнадцать лет, был ростом в 188 сантиметров и весом в 85 килограммов… Чистый тяж и с четырнадцати лет был бессменным победителем по юношам в Крыму и призером центрального спортивного общества «Динамо».

Тренер всегда хвалил мои быстрые ноги и говорил, что если бы такими у меня были еще руки и особенно голова — мне бы цены не было, как боксеру тяжу. И подумав, добавлял… любителю конечно. Мой тренер, Мануэль Игнасио Агирре в просторечии Михаил Игнатьевич, был баском, чемпионом Европы в среднем весе среди профессионалов, 1936 года. Первым чемпионом в бывшей автономной Стране басков, ликвидированной правительством Франко в 1939 году. Настоящая звезда спорта, он сражался на стороне республиканцев и покинул родину после поражения в гражданской войне 1936–1939 годов. В годы Великой Отечественной Войны вступил в ряды Красной Армии и дослужился до звания майора, а сейчас был в отставке. Орденоносец, умный, образованный и очень порядочный человек… в общем «отец родной». У него была не просто секция бокса общества «Динамо», а семья и мы были ему сыновьями — по сути.

Родных детей у семьи Агирре не было. Приемные, а это были четверо испанских сирот, разлетелись по городам и весям большой страны, под названием Советский Союз. Вполне естественно, что летом они прибывали к родительскому крову с семьями и тогда дом Агирре заполоняли многочисленные внуки. С которыми он приходил даже на тренировки, давая роздых супруге.

Моя утренняя пробежечка была, ни много ни мало, в один километр вверх по диким тропкам с пустыми канистрами и два километра вниз, с полными водой и уже по узенькой шоссейке с асфальтовым покрытием. В отличии от жилищного сектора Большой Ялты, в санатории питьевая вода была круглосуточно. Сороковника воды нам, четверым в семье, хватало на сутки. А семья наша — это двоюродные дедуля, бабуля и тетка Ларочка, которая была меня младше на год. Поздние и ранние браки, называется.

Кроме пробежечки, была еще вполне вероятна разминочка, если так это можно назвать. И точно, на веранде номера полулюкс первого этажа санаторского корпуса, висела синяя блузочка, сигнализируя понимающему: заходи дорогой — гостем будешь. Первый этаж корпуса располагался над цоколем, примерно, в двух с половиной метрах от земли. Внимательно осмотрел округу, прыгнул и уцепившись за поручень ограждения, делаю выход силой с двух рук и махом переношу ноги на пол веранды. На все эти действия было потрачено максимум три секунды.

Феодора Бенедиктовна, очередная лощенная, ухоженная супруга видного литератора, лежит в кровати одетая в одну ночнушку и делает вид, будто спит. Муж, который старше ее лет на двадцать пять, занимается по утрам каким-то оздоровительным комплексом и последующие полчаса я его буду замещать. Очередная шлюха… но какая!

На первом этапе я должен медленно ее раздеть, лаская интимные места. А затем войти в нее — сильно и нежно, согласно ее наставлениям. Тогда она вроде как пробудится ото сна, попытается сопротивляться, но уступит нежности и силе возбужденного, влюбленного мужчины, а затем отдастся ему со всей своей страстью. Во второй части сценария я должен поставить ее на четыре точки и драть сзади с максимальным усердием. Никакой нежности — только напор

и мощь. А далее третий этап Марлезонского балета: нежность, благодарность, горечь разлуки и прыжок с балкона в объятья рассвета. Финита ля комедия — моя роль отыграна. На все шестнадцать актов, у меня не хватит ни времени, ни сил. Однозначно.

Меня этот спектакль вполне устраивал — чего не сделаешь ради такой женщины. Уже более двух лет я играю в изощренных женских постановках роль героя-любовника. Меняются номера комнат, женщины, но моя персональная роль всегда одинакова — утренняя постельная сцена на пятнадцать — двадцать минут. Первая у меня женщина, как раз из этой череды актрис, наставляла меня со всем пылом и тщанием. Ее миропонимание было, на первый взгляд, простым: «Что естественно, то не позорно». Однако я до сих пор не могу осознать эту сермяжную истину, во всей ее красе и раскованности. Но время у меня есть и персонажей, надеюсь, будет достаточно.

Сегодня я уходил в свой первый рейс и думаю не последний, заграничный рейс. Мы буксировали портовский плавкран на ремонт в Болгарию, Варну и обратным рейсом должны были доставить другой, прошедший капитальный ремонт. Эту работу должен был выполнить морской буксир «Богатырь», порт приписки город Ялта, на котором я работал матросом второго класса. А уже в середине июне я получу аттестат зрелости, в школе рабочей молодежи и отправлюсь в Одессу… поступать в Высшее мореходное училище. А дальше, как я надеялся, начиналась самостоятельная жизнь.

Повесть 1. «Как молоды мы были…»

Главные действующие лица:

Николай Медведев — Колян, он же Псих, он же Голован.

Иван Михайлович Буримский — двоюродный дед, опекун Николая.

Мануэль Игнасио Агирре — тренер по боксу.

Друзья Николая:

Александр Рудин — Саня.

Валерий Ткаченко — Вал.

Константин Сомов — Костян.

Михаил Нудельман — Миха.

Вениамин Нудельман — Веня.

Дмитрий Кислицын — Димон.

Моя родная бабушка, Медведева Клавдия Николаевна, в девичестве Колесова, умерла в городе Ялта в 1958 году, когда мне было двенадцать лет. Урожденная пензячка, она вышла замуж за командира Красной Армии и поехала за ним в Среднюю Азию. Где ее муж, командир взвода, эскадрона и впоследствии погранотряда, гонял басмачей более десяти лет, вплоть до своей гибели в бою на границе с Афганистаном. В 1934 году. Их сыну, моему отцу, тогда исполнилось 11 лет и это был настоящий сын полка, с пеленок мотавшийся с семьей по границе. В свои малолетние годы, он видел много такого, что никогда не увидят, даже за всю свою жизнь, большинство взрослых мужчин. Это и сформировало его характер — стойким к лишениям и не признающим полумер к врагам.

Боевые сослуживцы моего деда, помогли приобрести его вдове небольшой домик в Ашхабаде. Главное, добавили недостающие деньжата к семейным сбережениям и позаботились с выбором места проживания. Поселились они с мамой в районе своеобразного интернационального махалля, где жить было привычно и даже комфортно. Особенно, для тех советских людей большая часть жизни которых прошла в съемных комнатах, общежитиях и даже в отгороженных углах казармы.

Отец, Анатолий Семенович Медведев, в свои 11 лет стал главой семьи и многие радости детства его миновали. Пенсии за погибшего отца и небольшой зарплаты мамы, работавшей секретарь — машинисткой в городском военкомате, едва хватало на жизнь и уход за старым домом. Однако все домашние работы были на отце. Тем не менее, он успевал учиться в русской школе и работать в гараже, учеником механика.