Как мы изобрели фотосинтезатор
Шрифт:
Акбар, до этого делавший вид, что не слушает, отложил книгу, о чем-то грустно задумался. На ресницах его — я бы никогда не подумала! — блеснули слезы. А у меня будто в горле что-то застряло, и я не знала, куда
Бахадыр ничего не ответил, только вздохнул.
Чтобы хоть как-то ободрить его, я сказала: — Держись, Бахадыр. Только оставь эти грустные стихи. Их все равно нигде не напечатают. А то у таких, как Акбар, всегда подушки будут мокрыми.
— Нет, нет! — запротестовал Акбар. — Стихи получились настоящие, искренние… А ты хоть и девчонка, сердце у тебя каменное. Не зря тебя, видно, назвали Угилой.
— Да бросьте вы! — вмешался Бахадыр. — Давайте лучше делать уроки.
Мы молча уткнулись каждый в свой учебник. Занятая своими делами, тетушка Зебо забыла про нас.
Она, бойко орудуя шумовкой в котле, напевала:
Сколько горюшка на свете!Умерла внезапно мать.Сиротой остались дети,Бед людских не сосчитать…Потом вдруг запричитала:
— Ох, жизнь многострадальная! И зачем ты, Саба-хон, дочка моя, оставила меня? Как мне быть теперь? Пусть аллах простит мои грехи. Не ценил муж тебя, замучил… Мертвецы живы, а живые мертвы. Нет, не дала я твоего Бахадыра-сыночка в обиду мачехе.
Сколько раз Джалил хотел отобрать его у меня! Теперь у него другая жена, не смогла родить ему сына. Я знаю, это он расплачивается за все страдания, которые принес тебе. Но что я могу поделать, ведь он мне тоже сын… Я так часто вспоминаю тебя… Пусть дух твой радуется, Сабахон, дочь моя…
В это время за воротами послышался треск старого «Москвича». От этого звука и тетушка Зебо, и мы вздрогнули. Вскочили с места.
Джалил-ака внес во двор в больших сумках яблоки, гранаты, орехи и поставил все это на террасу. Посмотрев по сторонам, он зычно крикнул:
— Бахадыр, где ты? Помоги!
— Сайчас, папа, — отозвался сын и мигом покинул нас.
И мы, собрав книжки, тетрадки, ручки, спустились по ступенькам во двор.
— О, вы, я смотрю, делали уроки, — притворно всплеснул руками Джалил-ака. — А я вас побеспокоил. Ну, извините… А пока помогите-ка разгрузить машину, занесите сумки из нее домой. Большие сумки берите осторожно: там бьющиеся вещи…
— Угилой, смотри, сколько водки! — опеши-Я Акбар, хватаясь за сумку. Неужели они столько выпьют?
— Тише ты, а то услышат, — шикнула я, помогая ему.
Джалил-ака, уже промывший под колонкой руки, на этот раз громко похвалил:
— Молодцы, молодцы, ребятишки! Смотрите-ка, мама, какими вымахали помощниками!
— Верно говоришь, сынок, — заквохтала тетушка Зебо. — И мне они помогли… Если бы не они,
— Все перетаскали? — переспросил Джалил-ака. — Вот и хорошо. Долгих вам лет!
Эти последние слова прозвучали так, будто Джалил-ака хотел сказать: «Помогли и ладно, а теперь уходите!».
Не говоря ни слова, мы взяли свои портфели и направились к выходу. Когда за нами захлопнулась калитка в воротах, мы долго стояли с чувством, будто за ней осталась частичка наших сердец.
Вдруг мы услышали, как что-то со звоном разбилось.
— Растяпа! Под ноги смотреть надо! — заорал Джалил-ака. — Мать твою!.. — он нехорошо выругался. — Да ты знаешь, сколько эта ваза стоит, бестолочь? Вот я тебе…
Кажется, Джалил-ака ударил Бахадыра. Тот начал кричать.
— Хватит, перестань! Покалечишь ребенка, — запричитала тетушка Зебо. — Ведь и мать его ты так же доконал.
— Замолчите, мама, вы во всем виноваты! — распалялся Джалил-ака. — Распустили совсем мальчишку.
Бахадыр всхлипывал, а потом стих. Мы пытались разглядеть что-нибудь в щели ворот, но ничего не увидели. Через некоторое время послышался звук сметаемых на совок осколков.
— Вчерашний товар продали? — уже спокойнее заговорил Джалил-ака. — Теперь, сынок, хрусталя и в магазинах стало много, соседи не берут, дрожащим голосом отвечала тетушка Зебо.
— А вы напомните им, что этот хрусталь дешевле, чем в магазинах. Хорошо хоть невестка ваша оказалась проворной. За неделю сплавила двадцать ваз. К тому же успевает ездить и в другие города. Привозит оттуда дефицит. Но продавать самой ей некогда. Если вазы вам не по плечу, возьмите в красной сумке детские вещи. Отнесите их в детсад…
— Неужели, сынок, должна я на старости лет заниматься такими делами? — почему-то запричитала тетушка Зебо.
Какими «делами» — до нас еще хорошо не дошло…
Мы отошли от ворот.
— Значит, они хрусталь продают, — задумчиво произнес Акбар. — Только где же они его берут?
— Завтра спросим у Бахадыра, — сказала я. — А сейчас пошли домой!
НОЧНЫЕ ГОСТИ
После ужина я мыла во дворе посуду. И вдруг в раскрытую калитку увидела Акбара. Он загадочно улыбался.
— У Бахадыра в доме вовсю идет гулянка, объявил Акбар. — Пойдем посмотрим!
— А тетушка Зебо не прогонит? — спросила я.
— Она нас сама и пригласила, — сказал Акбар. — Даже Бахадыра за нами посылала. Не веришь — посмотри: вон идет по улице!
Отпросившись у мамы и бросив ей: «Скоро вернусь», — я пошла за Акбаром. Бахадыр действительно ждал нас у ворот, впустил сразу во двор.
— Бабушка хочет сделать вам приятное, — сказал он.
«И за что нам такое внимание?» — удивилась я.
Мы прошли на кухню. В углу на столе лежала гора мытой и немытой посуды. Увидев нас, тетушка Зебо растаяла в улыбке:
— Вай, проходите, мои милые, проходите! Я все переживала, что вы столько помогали и вдруг ушли… Угилой, дочка, вон там, на тарелках, остался после гостей хасып, шашлык из печени… Кушайте, не стесняйтесь!