Как мы стали детективами после того как я умер
Шрифт:
Он прикрывает глаза, разжимая руки, и кладет одну ладонь на хрупкую поясницу, а другую – на уровень лопаток. Сильное нажатие – и парень вжимается в тело своей подруги, зарываясь лицом в грудь еще глубже и прикрывая глаза, позволяя легкому, приятному запаху окружить себя, а телу – расслабиться.
Девушка почти не дышит и приходится делать маленькие вдохи и выдохи. Руки все еще скользят
Решившись, Мегуми решает спросить:
– Если не хочешь, можешь ни о чем не говорить. Но часто бывает, что рассказ помогает.
– Рассказать… – тянет друг, прислушиваясь к частому сердцебиению его подруги, оно эхом отражается в голове.
А с чего бы начать?
– Это не мое дело, конечно, но, Ханако, знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. По крайней мере, как на верного слушателя, уж точно.
– Всегда.
Ему так хочется верить, но он не знает, с чего и как начать, как преподнести, как не отпугнуть.
Опять нарастает страх потерять друга.
Первого и единственного
– Всегда, – хрипло шепчет Мегуми, чувствуя, как хватка слабеет.
Глава 6
В жизни случаются неудачи – и некоторые из них слишком тяжелы для мгновенного преодоления. Зонт со звоном ударялся о пол, под ним необратимо образовывалась лужа. Горо сжал мозолистыми пальцами рукоятку крепче, затем молча проскользнул к стене и оставил заботливо подписанный – достаточно кривой каной – сестрой механизм из ледяных прутьев и влажной ткани. Как вода оставляет разводы на кафеле, так и на обычно приятном лице блондина оставила отпечаток неприятная пустота.
В студсовете президент был мрачен почти как погода за окном – перебирал кипу бумажек, присланных сегодня от администрации рано утром, даже раньше, чем они оба явились на свои места.
Осенние листья заметали двор, и, как бы персонал не старался расчищать дороги, зонтики учеников, лениво стекающиеся ко входу, словно капли вниз по стеклу, безжалостно растаптывали их, не вызывая приятных ассоциаций.
Лужи крови, человеческое тело, переломанное до неузнаваемости – все это останется в этой осени, и это
– На моей памяти это первый раз, когда умирает наш ученик. Не знал, что для этого так много процедур, – голос Акиры выдернул Горо из потока мыслей и воспоминаний о сегодняшней ночи.
– Кто погиб?
Не делай чересчур спокойное лицо.
Изобрази волнение.
Школьная форма – единственное, что было понятно. И уже не хотелось смотреть. Этот тяжелый и чрезмерно сочувствующий взгляд, которым посмотрел на него президент внушал отвращение.
– Полагаю, твоя одноклассница. Смерть – что может быть трагичнее. Что может быть привычнее.
Холодный пот по ощущениям жег точно так же, как вчерашний дождь.
События, за которые люди порой берут на себя ответственность, могут быть ближе, намного ближе, чем кажется для начала.
– Нужно донести семье соболезнования от класса.
– Это странно, но у нас в базе нет контактов. Придется наведаться по адресу.
– Я займусь этим, – необходимо было, чтобы улыбка на его лице выглядела подобающе натянуто, подобающе «лишь для вежливости».
И с этим Горо справился.
Но: знать, что с некоторыми вещами все же не справляется, здесь не хотел бы даже он сам. Горо думает: вечером он придет – и мягкая семейная атмосфера разобьет чувство бессилия. Но уже к обеду тучи разошлись, выглянуло слегка теплое солнце.
К обеду Горо неожиданно понял, что из класса испарилась траурная атмосфера, вместо нее – улыбки на лицах из-за глупых шуток.
Исчезла белая лилия с пустой парты. Исчезли документы. Вернулся улыбчивый президент, разбирающий заявки в клубы.
И будто одному ему не было смешно от такой вот не поддающейся логике игры.
Исчезло чувство реальности, когда мимо него в коридоре прошла девушка со светлыми волосами и усталым взглядом. Исчез зыбкий контроль на спокойствии – окончательно.
Горо мешкал секунду, прежде чем окликнуть и положить ей руку на плечо:
– Извини за беспокойство, Мегуми-сан. Как ты себя чувствуешь?
Конец ознакомительного фрагмента.