Как мы умираем. Конец жизни и что мы должны о нем знать
Шрифт:
Кто-то вскипает, когда узнает о близкой смерти. Кто-то успокаивается, когда подозрения сменяются уверенностью. Большинство чувствует себя, как вы. Вы умолкаете. Даже когда говорите, шутите или кричите. Вы онемели. Внутри. Зачастую и внешне. Шок. Ученые называют это экзистенциальным ударом, страхом за свое «я», первичной травмой умирания. В этих формулировках раскрывается пропасть, которая возникает между вами и теми, кто продолжает жить: они играючи могут облечь в слова то, что, словно кинжал, вонзается в вас. Вы умрете. Вы умрете. Вы умрете. Потребуется время, чтобы это переварить. С точки зрения психологии в этот момент и начинается ваше умирание:
У вас возникает ощущение, что вы живете в пустоте. Внешний мир полон жизни. Вы же обречены на смерть. При этом пока нет почти никаких признаков. Порой сердце дает сбой. Изредка возникает боль. Слабость. Умирание проявляется медленно, сообразно болезни.
Чем бы вы ни жили, болезнь оказывается в центре внимания. В сфере медицины стремятся к полному знанию, и врачи пускают в ход весь имеющийся арсенал: ультразвук, МРТ, КТ, лабораторные анализы, рентгеновские снимки, гистологию и биопсию. Возможно, врачи не видят за диагнозом вас, воспринимают вас не как человека, а как носителя болезни, которую необходимо победить.
Это умаляет вас. Все, что делает вас вами – глаза, смех, страхи, желания, способности, знания, опыт, достоинства и недостатки, любимые песни, дорогие места, воспоминания и мечты, шрамы, достижения, предпочтения в еде, страны, где хочется побывать, запахи, хитрости, жесты, постыдные тайны, достижения, маски, настроения и заслуги, желания, планы и цели, небольшие причуды, за которые поддразнивают друзья, – словно осыпалось, остался только диагноз.
Если складывается подобное впечатление, знайте: врачи не хотят вас обидеть. Их так учили. Все поколения врачей именно так сражаются за здоровье пациента; диагноз, лечение, прогнозы – продуманный, планомерный, трезвый подход. Вся система построена на этой форме работы: если действия просчитаны, лечение оправдает себя. Отсюда и напор, динамичность, которые побуждают действовать, лечить, атаковать раковые клетки, микробов и прочих возбудителей. Часто кажется, что в современной медицине многое обезличено. Но в первую очередь эта сфера подчинена рассудку и логике. Рассудительно и логично врачи борются за жизнь человека, который скрывается за десятизначным номером полиса медицинского страхования.
Вы чувствуете, что ваше положение меняется. Люди иначе на вас реагируют, иначе с вами говорят, иначе поступают и, прежде всего, иначе думают. Тайная предупредительность. Подавленная неловкость. Суетливое притворство. Такое ощущение, что они в одночасье разучились вести себя с вами естественно. Болезнь меняет ваш круг общения.
Кто-то избегает вас. Это выше их сил. Они не знают, как помочь. Не звонят, не общаются, они просто исчезли, как ласточки с приближением осени. Это больно, но все же к лучшему. Вам сейчас не нужны люди, которые смотрят на вас со страхом.
Кто-то докучает вам. На вашем месте они радовались бы любому гостю. Они точно знают, что вам полезно. Пирожные, цветы, все силы души; они балуют вас, словно речь идет об их жизни. Даже если они хотят как лучше, настаивайте на сохранении дистанции. Не стоит опираться на людей, которые думают, что вы не центр Вселенной. Они ошибаются. Сейчас вы центр Вселенной.
Большинство людей из вашего окружения не знают, как себя вести. Это проявляется в первую очередь в разговорах. Они короткие, и вы могли бы на спор угадать,
– Доброе утро!
Вы думаете: Какое доброе утро. Никакое не доброе. Как и день.
Вы говорите: Доброе утро.
– Как дела?
Вы думаете: Хреново, как еще.
Вы говорите: Да так, ничего.
– Знаешь, на твоем месте я бы попробовал…
Вы думаете: На моем месте ты бы плакал, орал и злился.
Вы говорите: Ладно, посмотрим.
– Поверь, я понимаю, что ты чувствуешь.
Вы думаете: Ничего ты не понимаешь, твое счастье.
Вы говорите: Верю.
– Слышал, такой-то играет в теннис, хоть и проходит химиотерапию?
Вы думаете: А я устал. Меня тошнит. И не хочу это обсуждать.
Вы говорите: Кто-кто?
– Нужно быть сильным.
Вы думаете: У меня уже давно нет сил. Я слабею. Не хочу говорить.
Вы говорите: Я стараюсь.
– Ты знал, что от этого умер мой дядя/коллега/сосед?
Вы думаете: Замолчи. Замолчи.
Вы говорите: Нет, не знал.
– Выше голову, нужно бороться.
Вы думаете: Как бороться? Я не хочу бороться. Я хочу жить.
Вы говорите: Делаю, что могу.
– Прости, что я плачу, но я так огорчен.
Вы думаете: А уж я-то как огорчен.
Вы говорите: Выше голову. Нужно быть сильным.
– Если я смогу чем-то помочь, обращайся в любое время, хорошо?
Вы думаете: Да у тебя работа, семья, встречи, друзья, ты живешь полной жизнью! В любое время? Все ты врешь.
Вы говорите: Ладно.
– Все будет хорошо!
Вы думаете: Да не будет. Господи…
Вы молчите.
– Ну, будь здоров.
Вы думаете: И ты будь здоров. Всю жизнь.
Вы говорите: Ты тоже.
Едва ли вам удастся избежать такого вымученного общения. С приближением смерти связи с окружающими словно растягиваются под действием невидимой силы – особенно с теми, кто вам не очень близок. Редко кто говорит об этом вслух, но большинство чувствует – одни осознанно, другие интуитивно, – что в отношениях с миром возникла натянутость. Вам придется уйти. Другие остаются. В таких обстоятельствах прочные отношения могут стать еще прочнее, а хрупкие – рассыпаться, но может выйти и по-другому. Умирание проверяет связи на прочность.