Как на роду написано ...
Шрифт:
Трибунал вынес решение: штрафбат!
Когда «косаря» вывели для объявления приговора на площадь перед штабом, где был выстроен батальон, неожиданно начался налёт немецкой авиации и на моих глазах несколько бомб упало в расположение батальона. Было много раненых и убитых. Я также был ранен и отправлен в госпиталь. Потом мне рассказали, что приговорённого очень тяжело ранило. Также передали мне от него конверт - он его оставил у медсестры, которая готовила раненых для транспортировки в тыловой госпиталь. В конверте был кусок какого-то минерала, похожего на осколок тёмно-зелёного бутылочного стекла с просверлённой дыркой
«Спасибо за человеческое ко мне отношение. Сохрани мой подарок. Тебе пригодится. Он меня хранил до тех пор, пока выполнял приказы, а не своевольничал. Этот оберег мне отдал дед перед тем, как я был призван в армию. Он не раз спасал меня от смерти. Я его тебе отдаю потому, что у меня началась гангрена и врачи сказали, что помочь мне ничем не смогут. Этот оберег работает только в случае, если его владелец с ним расстался добровольно по собственному желанию или снят с убитого владельца. При краже амулета или насильственном изъятии он работать не будет. Пусть он будет лучше у тебя, чем не знамо у кого после моей смерти.»
Больше я этого человека не видел, да и не хотелось мне с ним встречаться.
После госпиталя меня комиссовали, и я женился на твоей матери: она как раз вернулась в Ленинград из эвакуации.
Полученный от «косаря» минерал я не выкинул, а засунул в чемодан и забыл о нём. Недавно перебирал вещи из него, и он попался мне на глаза.
– Пап! Покажи его. Хочу посмотреть!
Отец сходил к письменному столу и вынул из него коробку, где хранил свои награды. Вынул из неё завёрнутый в газету кусок минерала и показал нам с матерью. Она смотреть его не захотела, я же с интересом повертел оберег в руках.
– Как этот минерал, похожий на стекляшку, мог оберегать человека? От чего? – спросил я отца.
– Не знаю. На войне и не такие амулеты люди хранили, верили в их чудодейственную силу. Правда, не всем эта вера помогала.
Потом отец опять спрятал минерал в коробку.
– Дай мне эту стекляшку. Я в свои «драгоценности» её спрячу и буду там хранить!
– Да возьми, мне она не нужна. Не верю я в её силу.
Так этот оберег и оказался у меня.
А спустя три дня отца не стало: по дороге с работы у самого дома его убили. Свидетели видели, что убийца что-то искал у него на груди. Следствие велось серьёзное: отец работал в «военном почтовом ящике» - занимался оборонными заказами. Мать рассказала о «косаре» следователям. Те съездили в Горцы, но «косаря» в живых не застали: на следующий день после убийства отца он повесился. Соседи рассказали, что последний год тот пил по-чёрному, вот и допился до самоубийства. Преступление так и не было раскрыто.»
Прошло шестьдесят четыре года. Володя превратился в Соколова Владимира Петровича, подполковника в отставке. Он, битый жизнью, отдавший много лет службе в пограничных войсках, начиная со службы рядовым в Карелии на границе с Финляндией и закончив её преподавателем в Голицынском военном институте Федеральной пограничной службы РФ, последние два месяца безвылазно сидел дома в самоизоляции в связи с пандемией коронавируса. Не вылезал из интернета. Поскольку с этой новой болезнью: «ковид 19» было очень много неясного, как лечить, как себя вести при тех или иных признаках и т.п., он, погуглив, начал тщательно просматривать информацию
«В наше время все усилия учёных брошены на создание вакцин для прививок от «ковид 19», о лекарстве от этой болезни пока даже не говорят.»
Последние три года Владимир Петрович был не при делах: после отставки в конце девяностых возглавил службу безопасности в одном небольшом коммерческом банке, расположенном в Москве, где проработал до 2018 года, отметив там своё семидесятилетие. Последнее время не работал, занимался рыбалкой, сделав её своим хобби летом и зимой. Жил один в однокомнатной квартире в Одинцово: дети выросли, жена ещё пять лет назад покинула этот мир.
«Сколько же этот карантин будет продолжаться? Весной на рыбалке так и не побывал, а уже июнь наступил! Неужели в этом году опять всё лето дома просижу? Был бы моложе, меньше опасался бы коронавируса. Ведь и в семьдесят три пожить-то хочется. Хоть бы до восьмидесяти лет дотянуть, несмотря на проблемы с сосудами и сердцем. Вот как назло кашель уже два дня мучает: как бы в больницу с этим вирусом не угодить. Жаль, у меня вторая группа крови. Говорят, старики с этой группой крови и моими болячками оттуда только ногами вперёд выходят.»
Подозрения его подтвердились: температура поднялась неожиданно и очень быстро. Скорая помощь отвезла пенсионера в Коммунарку, где, несмотря на интенсивную терапию и недельное нахождение под аппаратом ИВЛ, сердце не выдержало, и подполковник скончался.
Единственное, что Владимир Петрович успел сделать перед приездом скорой помощи – это надеть на шею амулет, подаренный отцом в 1956 году. Во время службы он всегда надевал его, когда намечались какие-либо особые мероприятия, могущие привести к тяжёлым последствиям. И никогда амулет ещё его не подводил. Оберегал.
Часть первая. Феномен оберега.
Глава первая.
Владимир Петрович открыл глаза: взгляд упёрся в серый дощатый низкий потолок с висящей посередине керосиновой лампой. Свет в комнату проникал из двух маленьких окон, расположенных под самым потолком. Он лежал на кровати лицом к ним. Комната, в которой страдалец находился, походила на больничную палату, поскольку там было не менее десяти кроватей с лежащими на них людьми в той или иной степени перевязанными бинтами. Однако тяжёлый дух, немытый пол и грязь на стёклах окон не позволяли это с уверенностью утверждать.
«Не понял! Ведь я лежал в отдельном боксе на двоих в Коммунарке под аппаратом ИВЛ и вдруг оказался здесь.»
Он пошевелил ногами и руками: всё работало, только правая нога в районе бедра сильно болела. Владимир Петрович откинул простыни: бедро правой ноги было забинтовано и на повязке расплывалось пятно уже засохшей крови. Бинты также были серые, неприглядного вида. Рана давно не перевязывалась.
«Дышится мне свободно, кашля нет. Температуры – тоже. Аппарат ИВЛ и капельницы у кровати не стоят. Что же случилось с ногой? И что за место, где я оказался?»