Как начать карьеру
Шрифт:
Первыми звуками при пробуждении были детские голоса. Когда два мальчика и девочка таким осторожным шепотом обсуждают спящего человека, беспокоиться нечего. Можно натянуть одеяло на нос и продолжать если не спать, то дремать, пребывая в расслабленном состоянии.
— Тише, не трогай!
— Да я только посмотреть! А он правда настоящий?
— Правда-правда!
— Красивый… блестючий…
— Куда руку тянешь? А вдруг он сейчас проснется?
— Не проснулся же до сих пор!
— Ага,
— А мы осторожно! Только поглядеть…
— Не трогай амулет, кому говорят! Он волшебный!
— Чего, правда?
— Правда! У каждого некромансера свой есть. Я знаю, мне дядя Згаш говорил и трогать давал!
— И мы тоже только потрогаем. Что, нельзя?
— Нельзя! Он волшебный! Его можно трогать лишь волшебникам!
— Ты что, волшебница, что ль?
— Да! То есть буду волшебницей, когда вырасту! Мне дядя Згаш сказал. И еще он сказал, что у меня тогда будет свой амулет. Всамделишный.
Ну, ё-мое! Конечно же! Вот оно! Вот что не давало мне покоя!
От озарения я распахнул глаза, и трое нарушителей моего сна брызнули в разные стороны. Мальчишки кинулись прятаться (мало ли что им там наговорили родители про «грозного некромансера», который за полночь ввалился в дом и попросился переночевать!), а Динка лишь отскочила. Все трое, вытаращив глаза, смотрели, как я проверяю свой амулет.
— Мы его не трогали, дядя, — пискнул самый смелый из близнецов. — Честно-честно!
— Я верю.
Дети и не могли взять мой амулет в руки, лишь маги имели власть прикасаться к таким вещам. Каждый амулет являлся индивидуальным, то есть двух одинаковых не существовало в принципе. Исключения бывали лишь в одном случае — когда умирающий маг передавал свой амулет ученику, таким образом посвящая его в волшебники. И мне вдруг стало очень любопытно: а что за рисунок на амулете моего конкурента? Что-то подсказывало, что он тоже скопирован с рекламного проспекта, где каракули начертаны от фонаря. То есть амулет почти наверняка был фальшивым. Но тогда выходит, что Дей Долл не тот, за кого себя выдает! И кстати, я ведь его уже где-то видел! Вспомнить бы где!
Мысли толкались в черепной коробке, лезли друг на друга, как слепые кутята в поиске материнских сосков. Спать при такой внутренней «возне» было невозможно. Пришлось вставать, одеваться и идти на двор — умываться.
Госпожа Гражина была дома, и, приводя себя в порядок, я не раз и не два ловил на себе ее тревожный, заинтересованный взгляд. Ну это понятно — ввалился к вам в дом лохматый, грязный и потный некто и потребовал, чтобы его пустили переночевать. Десяток вопросов вертелся у женщины на языке, и ни одного не было задано по самой простой причине: наша кухарка просто не определилась, что озвучить первым.
Пришлось брать инициативу в свои руки.
— Госпожа Гражина, я сейчас все объясню…
— Охолоньте,
— Что? — Дурные предчувствия расцвели махровым цветом. — Чем я должен пахнуть?
— Дымом… А ви разве не знаете? Ночью був пожар…
— Где?
Мне поневоле стало страшно: а что, если сгорел дом мэтра Куббика? Не говоря уже о том, что мы лишились крыши над головой, погибли многочисленные магические артефакты, эликсиры, старинные книги… кошки опять же…
— В ратуше…
— Где?
— Зарево так и полыхало… Мы потому и не спали, шо ждали, не поидэ ли пожар по городу, як у том разе…
Точно-точно. Когда я перескочил через забор, мне даже не пришлось стучать в двери и звать хозяев — они выскочили во двор в полном составе, даже дети высунули носы. Вот бес… Что мне стоило смотреть не только под ноги, но еще и по сторонам?
— Извините, я должен бежать!
Что кричала вслед госпожа Гражина, уже не услышал.
Сама ратуша, сложенная из камня, не слишком пострадала — только прогорели двери и окна, исчезли бревенчатые надстройки двух донжонов да часть надворных построек. Из распахнутых дверей все еще несло дымом и гарью, тут и там валялись обугленные балки, какое-то тряпье, всякий мусор. Вбежав во двор, резко затормозил, озираясь по сторонам.
Люди суетились, пытались вытащить обгоревшее добро. В распахнутых воротах толпились зеваки — может быть, они и надеялись что-то спереть под шумок, но тут почти все было так или иначе тронуто огнем, а то, что чудом уцелело, находилось под охраной.
В сторонке заметил знакомый силуэт в темном платье. Что она здесь делает? Неужели на пожаре погиб человек? Ну да… вот же он… да не один! Во дворе лежало в ряд четыре обгоревших тела, завернутых в полотно. Люди посматривали на них с суеверным ужасом. Учитывая, что в ратуше жило не так много народа, можно было легко догадаться, кем являлись эти люди.
Я на негнущихся ногах подошел ближе. Рост одного из погибших сильно отличался от трех остальных. Неужели… Нет, я должен убедиться сам! Тут и делать ничего не надо — просто сосредоточиться и…
Шум в воротах отвлек внимание — толпа расступилась, явив новых любопытных.
— Внемлите мне, люди! — еще находясь в воротах, провозгласил старый священник. — Вот она, кара божеская! Свершилось правосудие земное для того, кто слишком долго испытывал терпение небесное! Разверзлась Бездна и поглотила черную душу! И нет спасения от полымя, кое ниспосылается в назидание и наказание! Молитесь, люди! — Его голос уже звучал во дворе, эхом отражаясь от стен. — Молитесь и благодарите Свентовита Четырехликого и Прове Справедливого за то, что покарали виновника, защитили свой народ…