Как нашей стране доставались Победы
Шрифт:
В НКВД доносы на специалистов – ракетостроителей поступали и ранее, они бережно складывались в папку и хранились многие годы, чтобы быть востребованными в 1938 году. Заявление гражданина А. Малого поступило в НКВД еще 17 марта 1931 года.
«На Глушко Валентина Петровича, научного сотрудника РККА следует обратить внимание, так как когда-то – а именно в 1923 году – была кем-то обкрадена в Одессе обсерватория, а в 1929–1930 годах еще была подделка счетов в техштабе, а дальше мне неизвестно. А еще следует обратить внимание, что его отец П.Л. Глушко, бывший офицер, бывший
Все эти заявления напоминали сплетни базарных баб. Но в заявлении гражданина А. Малого появился очень интересный для нас, специалистов XXI века, сюжет.
Еще автор про между прочим сообщал: «работу Глушко хотел передать во Францию, о чем розговор шел с професором Рискиным, но по моему настоянию… передал в Техштаб. А в разгар работы (по ракетному двигателю – автор) говорил, что при поездке за границу он передаст данные по работе профессору Оберту…».
Из этого откровения гражданина А. Малого следует, что уже в 1931 году В.П. Глушко был уже знаком с ракетно-космическими дерзаниями немецких специалистов. Так же как и И.Т. Клейменов.
В этом письме было еще много «наблюдений» А. Малого, разумеется, без доказательств. Закончил он письмо умопомрачительно: «…беспристрастное исследование его самого (то есть В.П. Глушко – автор) выявит контрреволюционера, вора, антисемита, пролазу… Я считаю необходимым установить за Глушко контроль…».
Не удосужился А. Малый сочинить кое что еще. Например, что Глушко – немецкий шпион, завербованный профессором Обертом. Или о том, что приказали Оберту завербовать Глушко немецкие разработчики ракет Дорнбергер и Вернер фон Браун. Вот если бы А. Малой только даже почувствовал бы возможность этой связи, то сочинил бы обязательно очередной пасквиль в НКВД.
Вот до чего доходила жизненная атмосфера в РНИИ и в СССР в то удивительное время! Но разве этому можно удивляться, ведь и в наше капиталистическое время кого то «завалить», то есть расстрелять, чтобы избавиться в политике или в корпорации от соперника, плевое дело. Одним словом, политическая систем в то время и политическая система в наше совершенно разные, но методы достижения целей одни и те же.
14. Поиск сотрудниками РНИИ в своих рядах врагов народа продолжается
В феврале 1938 года в РНИИ состоялось совещание, растянувшееся на много дней. «Наверное, на нем обсуждались технические проблемы создания реактивных снарядов?» – спросит читатель. Протокол совещания, разысканный Кларой Скопиной (материал «Загадочный Петрович», опубликованный в журнале «Смена», № 9 за 1995 год, Москва), беспристрастно свидетельствует о том, что на нем происходило.
Выступили инженеры Андрианов, Белов, Душкин, Шитов, Кочуев, Пойда, Шварц, Костиков. Вот о чем они говорили:
«Душкин: «Глушко был под большим покровительством врага народа Лангемака,
Кочуев: «…Если Глушко не усмотрел вредителя Лангемака, он также может поддаться под влияние шпионов. Глушко надо бояться в оборонной промышленности».
Костиков: «Правильно ИТС (инженерно-техническая секция – примечание автора) выразил недоверие к Глушко. Для меня понятно: что, Глушко младенец по политическим вопросам… Глушко берет под сомнение в книге родину ракетной технике в СССР, указывает, что родиной ракетной техники является Германия… Свою работу он хотел передать во Францию, о чем имел разговор с проф. Роскиным, но по моему натоянию и, так как не было противодействующего мне влияним родителей, передал в Техштаб, а в разгар работы говорил (о чем я узнал гораздо позже), что при поездке за границу он передаст данные профессору Оберту…».
Этому совещанию предшествовало расширенное заседание бюро ИТС РНИИ, сосоявшееся 26 декабря 1937 года. На нем выступил с докладом инженер Андрианов. Его доклад был посвящен работе Глушко. Выводы были для Валентина Петровича как гром среди ясного неба, ведь за эту же работу он был премирован наркоматом и поощрен руководством РНИИ. Оказывается, тогда наркомат премировал сподвижника врагов народа Клейменова и Лангемака и тем наркомат проявил близорукость, не рассмотрев в Клейменове и Лангемаке врагов. Но в Клейменове и Лангемаке это узрел НКВД.
До 13 февраля в РНИИ шел сбор компроматов на реактивщиков. Основным сборщиком был сотрудник подразделения, разрабатывавшего бескрылые ракеты (то есть основу для современных межконтинентальных баллистических ракет – автор), Костиков.
В РНИИ складывалась такая же ситуация, как и наверху советской власти – та же борьба за должности с помощью компроматов, идеологических вывертов, психических атак, устранения оболганных.
13 февраля 1938 года началось многодневное заседание НТС. На первом из них (13 февраля) началось обсуждение декабрьского доклада Андрианова на тему о работе инженера Глушко. Инженер Дудаков поднял злободневную тему – об отношениях и связи Глушко с вредителями Лангемаком и Клейменовым:
«Замечен тот факт, что Глушко воздержался от выступления на активе Института при обсуждении вопроса о вредительстве в Институте… Глушко лишь говорил, не выступая: «Должен признаться, что я Лангемаку до самого последнего момента верил и для меня было полной неожиданностью, что он оказался вредителем…», и не заклеймил расстрелянных позором».
Совещание на этом не закончилось, так как надо было (по мнению его организаторов) добить окопавшихся в РНИИ зловредчиков до конца.
20 февраля 1938 года продолжились «прения». О них рассказано в начале главы. Была принята резолюция из шести пунктов и обжалованию она не подлежала.