Как опер Стечкин ходил за Большой Камень счастья искать
Шрифт:
(1) Виртуальный ретинальный монитор (Virtual retinal display, VRD; retinal scan display, RSD) – технология устройств вывода, проецирующая изображение непосредственно на сетчатку глаза. В результате пользователь видит изображение, «висящее» в воздухе перед ним.
Когда умрёт последняя пчела
Приозёрский проспект с серыми унылыми жилыми блоками, закрытая автострада А-121 с мусорными полигонами вдоль неё, зeмли под рекультивацию, опять мусорный полигон, мусоросжигательный завод… Через двадцать минут после
У дороги, под старой, но всё ещё плодоносящей яблоней красовался информационный монитор, к которому сверху был прикреплён муляж огромной пчелы. Предупреждающая надпись гласила: «Внимание! Вы въезжаете на территорию экопоселения «Ингерманландия». Пожалуйста, заглушите бензиновые и кислотные двигатели, не используйте высокочастотные приборы».
Евгений снял шлем с чёрным фасеточным забралом и сделал глубокий вдох. Рецепторы мгновенно выдали результат анализа воздуха: «Кислород – 20%, азот – 79%, аргон – 0,8%, других газов – 0,2%. Состав, близкий к идеальному». Скорпион присел на колёса, поднадул покрышки, перешёл на электротягу и не спеша покатился по грунтовой дороге, проложенной в ухоженном яблоневом саду.
Тяжёлые красно-крапчатые плоды свисали, едва не задевая голову. Евгений не удержался – сорвал один и надкусил. Сочная плоть вызвала секундный креативный шок анализатора, однако программа справилась и выдала трёхстраничный перечень пищевых веществ и микроэлементов, заодно сообщив, что съеденное имеет максимальную схожесть с яблоком сорта Медуница. Стечкин непроизвольно сощурился, реагируя на взрыв кисловато-сладкого вкуса во рту, этим нечаянным движением закрыл таблицу калорийности и увеличил плотность светофильтра. В самый раз, над «Ингерманландией» солнце светило ярче, чем над Питером. Так и ехал дальше до посёлка – с наслаждением жевал и щурился как кот.
Яблони росли ровными шеренгами и походили одна на другую, что называется, «до степени смешения». Весь фруктовый сад напоминал рекурсивную картинку. Словно какой-то аутист расставил деревья идеально ровно, как шашки на доске. Временами начинало казаться, что количество и расположение плодов на ветках тоже было одинаковым.
Одноэтажные модульные постройки с палисадниками возникли как-то сразу, Евгений даже постеснялся бросить в виду домов огрызок, настолько чисто и прилизано было вокруг, так и вёз его, прижав пальцем к рукоятке переключения скоростей. План поселения оказался предельно прост. В центре – круглая площадь. От неё радиально расходились лучи – улицы. Шестьдесят шестой дом значился на южной стороне. Евгений внезапно понял, что дом 33 должен стоять на востоке, а 99 – на западе. Взглянул на план, догадка подтвердилась.
Стечкин медленно ехал по круговой дорожке на юг, разглядывая однообразные блочные домики экопоселения. К каждому полагалась веранда, небольшой участок, окружённый невысоким заборчиком с калиткой, и по шесть домиков для пчёл. Возле ульев на каждом из участков возилось по пчеловоду в широкополой шляпе с густой тёмной сеткой. Больше людей вокруг не было. Только в конце улицы медсестра на велосипеде пересекла перекрёсток.
Повинуясь команде навигатора, Стечкин повернул направо, чуть дальше налево,
Опер спeшился и пошёл по дорожке, вдоль которой росли кудрявые кусты. Чип определил их как крыжовник. Янтарного оттенка крупные ягоды свисали ровными гроздьями. Рвать их Стечкин не решился. Прямо за кустами, возле ульев хлопотал высокий сутулый человек в шляпе пчеловода.
– Здравствуйте! Мне нужен Пётр Семёнович Макаров! – Громко возвестил Евгений.
Человек отложил какой-то дымный прибор, подошёл и приподнял сетку от лица. Программа однозначно определила в старике фотографа Петра Макарова.
– Здравствуйте! Это я. Чем обязан? – Настороженно спросил хозяин.
– Добрый день, Пётр Семёнович! Я оперуполномоченный Евгений Стечкин, вот мой пасс. Присядем?
– Да, конечно! Проходите. – Старик засуетился, прошёл на веранду, неловко отодвинул от стола плетёный стул, приглашая Евгения присаживаться. – Что-то новое о Наташе? Хотите воды? Квасу?
– Воды… И вот ещё, – Евгений протянул старику огрызок яблока, – я не нашёл, где бросить. А может, и рвать нельзя было? Тогда простите, не удержался!
Женя улыбнулся лучшей из своих улыбок, обезоруживающий эффект которой он не раз использовал, когда хотел расположить к себе встревоженного собеседника. В душе опер Стечкин был обычным парнем, ничто человеческое не было ему чуждо.
Хозяин двумя пальцами взял огрызок из рук Евгения и зашёл в дом, прикрыв за собой дверь. Евгений присел и огляделся. Всё вокруг было какое-то чересчур новое и ненатуральное, словно с рекламного буклета. Даже полотенце, наброшенное на спинку стула напротив, какое-то нереально белое. Исключение составляли старинные плетёные стулья, кресло-качалка на краю веранды и потёртый стол из того же ротанга. Странное ощущение оставляла эта садовая мебель. Кажется, она была привезена сюда специально, чтобы придать помещению видимость жилого.
Евгений протянул руку, чтобы взять полотенце и вытереть влажные от яблочного сока перчатки. Внезапно на указательный палец уселась пчела и закрутилась, засуетилась на месте, постукивая усиками по гладкому графену. Стечкин поднёс руку к глазам, сфокусировал и увеличил изображение. Матово-чёрные фасеточные глаза пчелы отливали неживым, хоботок то высовывался, то снова втягивался в пушистую голову. Пчела «облизывала» палец.
Стечкин разглядывал насекомое, и оно тоже казалось ему ненастоящим, искусно сделанной игрушкой, чипом или микросхемой, повторяющей одни и те же движения последовательно с заданным алгоритмом: крылышки – хоботок – перебор ножками – покачивание брюшком; снова крылышки – хоботок…
Вышел Макаров, уже без шляпы, и вынес высокий стеклянный стакан с кристально прозрачной водой. Евгений протянул руку, спугнув насекомое, взял стакан и пригубил. Анализатор выдал: «Деионизированная восстановленная вода. Состав: 11,76 г CaCl2·2H2O; 4,93 г MgSO4·7H2O; 2,59 г NaHCO3; 0,23 г KCl. Электропроводность 10 мкСм/см. Суммарная концентрация ионов кальция и магния 2,5 ммоль/л. Окисляемость KS4.3 0,8 ммоль/л. Можно употреблять». Стечкин залпом осушил стакан, и только потом заметил, что уже несколько пчёл кружилось возле его руки.