Как оправдать по делам о краже, грабеже и разбое

Колосов Антон

Ж. предоставил суду заявление и доверенность на предоставление его интересов как потерпевшего Ш. В представленных Ж. документах указания на то, что похищенный автомобиль приобретался в совместную собственность его и Ш., не содержится.

В ходе предварительного следствия потерпевшая Ш. утверждала, что указанный автомобиль она и Ж. приобретали вместе.

Однако из ее показаний в судебном заседании следует, что автомобиль ей не принадлежит, является собственностью и оформлен на Ж., который оценил его в 1 200 000 рублей. Она пользуется этим автомобилем на основании генеральной доверенности. Говорила следователю о принадлежности автомобиля сожителю, но Ж. потерпевшим признан

не был. При этом не заявляла о приобретении данного автомобиля на общие средства в совместную собственность, указала лишь, что, поскольку проживала с Ж. в течение длительного времени, считает данное имущество приобретенным в браке.

У самого Ж. обстоятельства приобретения и принадлежность автомобиля не выяснялись, противоречия в показаниях потерпевшей в ходе предварительного следствия и в суде в указанной части судом не устранены.

Однако суд без достаточной проверки, исходя лишь из показаний потерпевшей и того обстоятельства, что она, с ее же слов, длительное время проживала с Ж., мотивируя наличие квалифицирующего признака разбоя «в особо крупном размере», признал похищенный осужденными автомобиль совместной собственностью Ж. и Ш., указав, что они вели общее хозяйство, у них был единый бюджет, указанную автомашину они приобрели на совместные средства, что какими-либо объективными доказательствами не подтверждено.

При этом суд сделал вывод, что ущерб в особо крупном размере, в том числе с учетом стоимости указанного автомобиля, причинен только Ш., несмотря на то, что своим же постановлением признал Ж., как собственника автомобиля, потерпевшим по делу.

При таких обстоятельствах выводы суда о причинении действиями Ф. и К. ущерба в особо крупном размере, в том числе с учетом стоимости автомобиля Ш., являются противоречивыми, сделаны преждевременно, без достаточной проверки принадлежности данного имущества, владельцем которого, как следует из имеющихся в материалах дела документов, является Ж., без учета его мнения.

Кроме того, суд, признав Ж. потерпевшим по делу, права гражданского истца, предусмотренные ст. 44 УПК РФ, ему не разъяснил.

Также судом допущена неопределенность при описании преступного деяния относительно наличия или отсутствия предварительного сговора между осужденными на совершение разбоя с применением предмета, используемого в качестве оружия, – ножа, который, как установлено приговором, К. взял на месте преступления, на кухне в доме потерпевшей Ш., не приведено отношение к этим действиям Ф., хотя, как следует из протокола судебного заседания, эти обстоятельства судом выяснялись как у осужденных, так и у потерпевшей.

Органами предварительного следствия Ф. обвинялся в трех кражах, квалифицированных как самостоятельные преступления.

Осужденный Ф. в судебном заседании показал, что хищение принадлежащего К. имущества совершено им с единым умыслом, в связи с наличием карточного долга, который необходимо было вернуть, при этом точные даты изъятия этого имущества из дома потерпевшей не помнит.

Квалифицируя действия осужденного в части хищения принадлежащего потерпевшей имущества как два самостоятельных преступления, суд не дал должной оценки доводам осужденного относительно того, что последний похищал их с единым умыслом, в один раз не вывез в силу их тяжести, сославшись лишь на то, что они сбыты различными способами и в разные места, при этом не дал оценки тому обстоятельству, что данное имущество похищено из одного и того же источника и у одного и того же потерпевшего.

В соответствии с правовой позицией, изложенной в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016

г. № 55 «О судебном приговоре», выводы относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы судом.

Органами предварительного расследования Ф. обвинялся по ч. 3 ст. 162 УК РФ в разбое, то есть нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с угрозой применения такого насилия, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище, в отношении Б.

Исходя из положений ст. 240 УПК РФ, регламентирующих непосредственность и устность судебного разбирательства, разъяснений, данных в абз. 3 ч. 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 № 55 «О судебном приговоре», суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

Вопреки этому, суд ссылается в приговоре как на доказательства виновности осужденных Ф. и К. на показания потерпевшей Ш., дает им оценку, тогда как сведений об их оглашении протокол судебного заседания не содержит.

В судебном заседании допрошен свидетель С., оглашение показаний которого в ходе предварительного следствия в протоколе судебного заседания не зафиксировано. Вместе с тем суд, допрашивая его, ссылается на его показания в ходе предварительного следствия, имеющиеся в томе дела, то есть на доказательство, которое не исследовалось в судебном заседании.

Таким образом, судом при рассмотрении дела допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона в части, регламентированной ст. 240 УПК РФ.

В силу ст. 15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

При неявке кого-либо из участников уголовного судопроизводства суд выслушивает мнение сторон о возможности судебного разбирательства в его отсутствие и выносит постановление об отложении судебного разбирательства или о его продолжении, а также о вызове или приводе неявившегося участника (ст. 272 УПК РФ).

В соответствии с п. 5 ч. 2 ст. 281 УПК РФ при неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний и о воспроизведении видеозаписи или киносъемки следственных действий, производимых с их участием, в случае, если в результате принятых мер установить место нахождения потерпевшего или свидетеля для вызова в судебное заседание не представилось возможным, при условии предоставления обвиняемому (подсудимому) на предыдущих стадиях производства по делу возможности оспорить эти доказательства предусмотренными законом способами (ч. 2.1 ст. 281 УПК РФ).

Вопреки этому, судом при наличии возражений подсудимых и их защитников оглашены показания свидетеля Ж., очные ставки которой с обвиняемыми в ходе предварительного следствия не проводились, что указывает на нарушение судом принципа равноправия и состязательности сторон, поскольку осужденные были лишены возможности оспорить показания этого свидетеля на досудебной стадии производства по делу.

В судебном заседании судом на обсуждение поставлено ходатайство потерпевшей Ш. об отложении судебного заседания в связи с ее неявкой по уважительной причине. Заслушав мнение участников процесса, суд без принятия решения по обсуждаемому вопросу продолжил рассмотрение дела, что противоречит положениям ст. 272 УПК РФ.