Как открыть третий глаз: практика пробуждения интуиции

Блаво Рушель

— Дело в том, что наш колокол очень переживает, переживает вместе со звонарем, а точнее, вслед за звонарем. Однажды, лет семьдесят, а то и больше тому назад, было так, что пришлась мне по сердцу одна девушка. Так мне она понравилась, что очень быстро влюбился я в нее, а потом решил признаться ей в любви. И признался. И получил такой вот ответ: «Ты хороший, может быть, самый лучший даже. Ты мой друг и таким навсегда останешься. Но я тебя не люблю». Что может быть ужаснее, чем в двадцать лет услышать такое? И пошел я по улице, с горя опустил голову. Однако тем временем приближался полдень: пора было звонить в самый большой колокол на самой большой из всех городских башен. Любовь любовью, а работа работой. Настроение было ужасное, но я заставил себя подняться на башню, и попытался ударить в колокол. Попытался… Но колокол не отозвался. И сколько ни пытался я, сколько ни старался — ничего у меня не выходило, ничего… Расстроенный пришел я в тот день к прадеду моему. И тот поведал мне, что наш большой колокол

умеет и радоваться, и горевать вместе с нами. Мы счастливы — счастливым звоном откликается колокол, мы несчастны — колокол молчит. И так было всегда. Особенно грустно колоколу переносить разочарование наше… Вот и молчит колокол, когда чем-то мы, звонари, расстроены.

Понял тогда все наш звонарь. Понял, что его разочарование от того, что он впервые в жизни не смог совершить задуманное, передалось колоколу. И колокол не смог звонить. Теперь нужно было звонарю, во-первых, забыть свою печаль, а во-вторых, дождаться полуночи, чтобы вновь попробовать звонить в колокол на башне, в самый большой колокол на самой большой башне города. И пока звонарь забывал свою печаль, понял он одну вещь: много в жизни случается не очень хорошего, много ждет разочарований, но куда как больше в жизни прекрасного, славного, доброго. Например, любимая профессия — профессия звонаря. И что бы дурного ни случилось в жизни, все равно надо верить в то, что хорошего в жизни гораздо больше, чем дурного. И как же это прекрасно — иметь возможность дважды в сутки звонить в самый большой колокол на самой большой башне. И улыбнулся звонарь. И когда в полночь приблизился к своему колоколу, то даже еще не успел дотронуться до языка, как колокол зазвонил, зазвонил сам. И в тот миг не было более счастливого человека, чем наш звонарь.

Сказка вторника. История одной рыбки

На дне морском жила одна рыба. Даже не рыба, а всего лишь рыбка. Маленькая, незначительная, настолько прозрачная, что другие жители моря видели сквозь эту маленькую рыбку все прелести водной стихии, а саму рыбку порою не замечали даже. Было ли рыбке это обидно? Пожалуй что да, ведь если бы обидно не было, то рыбка бы тогда вряд ли мечтала бы о том, о чем она мечтала. Мечтала же маленькая рыбка перестать быть рыбкой и стать кем-нибудь другим. Мечта стать кем-нибудь другим была с маленькой рыбкой всегда, а как-то раз случилось так, что мечта эта стала реальностью. Но обо всем по порядку.

Как-то раз плавала маленькая рыбка на очень большой глубине; на такой большой, что там если кто и обитал, то только пучеглазые крабы да страшные водяные пауки. Ну и еще, конечно, сам Морской Царь. Только Морского Царя маленькая рыбка не видела прежде, а потому даже и не задумывалась над тем, что вот тут, на самом дне морском, на небывалой глубине может обитать еще кто-то, кроме пучеглазых крабов и страшных водяных пауков. Водяных пауков маленькая рыбка боялась очень. Уж больно они были страшными: косматые лапы, коричневый чешуйчатый панцирь, облепленный водорослями язык… Но самое страшное в водяных пауках — это, без сомнения, их глаза. Некоторые рыбы боятся выпученных крабовых глаз. Но что такое глаза краба в сравнении с глазами водяного паука? Крабовые глаза очень глупые, выдающие тупость их обладателя, злобную тупость, но совсем безопасную, если по правде сказать. Бояться крабовых клешней? Чего их бояться, когда ни правой клешней, ни клешней левой краб не может не только перекусить, но даже и прищемить как следует. Маленькая рыбка знала это прекрасно, а однажды даже испытала «силу» клешней краба на себе. Какой-то озлобленный жизнью представитель крабового племени, обиженный, верно, то ли водяным пауком, то ли самим Морским Царем, которого, впрочем, маленькая рыбка никогда прежде не видела, да и не могла видеть до поры до времени, так вот, злой краб, выпучив глаза, ринулся на маленькую рыбку. Конечно, когда обижает кто-то, кому не можешь дать сдачи, то нет лучшего способа успокоить себя, обидев слабого и маленького. Тут и подвернулась под руку (точнее, под клешню) пучеглазому крабу маленькая рыбка. В первый миг маленькая рыбка даже испугалась, но очень быстро взяла себя в руки (точнее, в плавники), ведь она знала, что краба бояться не следует. А краб еще не знал, что маленькая рыбка вовсе его не боится, поэтому краб обе клешни свои раскрыл, будто тот, кто желает обнять своего старого друга. Раскрыл и попытался схватить маленькую рыбку. Только та ведь тоже была не промах — ловко увернулась от клешней злобного краба. Краб попытку повторил — рыбка увернулась вновь. Так могло бы быть бесконечно, но в одну из своих попыток краб все-таки изловил маленькую рыбку, придавил беднягу обеими клешнями своими. Беднягу? Отнюдь нет, вовсе не беднягу, потому что как ни сжимал клешни свои пучеглазый краб, никакого даже самого маленького вреда нанести рыбке он так и не смог. Маленькая рыбка только смеялась над крабом, а тот злился все больше, но поделать ничего не мог. Наконец, окончательно рассерженный краб отпустил рыбку, а сам убрался восвояси — исчез в морских водах и больше никогда на рыбкином пути не появлялся. Рыбка же, когда отсмеялась, стала плавать и играть, как и всегда, стала радоваться жизни. Да, тогда рыбка еще умела радоваться жизни, даже находясь на самой глубине моря.

И тут

увидела маленькая рыбка водяного паука. И рыбка испугалась. Ни лапы, ни панцирь, ни язык не смогли напугать маленькую рыбку. Напугали маленькую рыбку глаза водяного паука. Что же это были за глаза! Нет, они не были уродливы, не были отвратительны или кошмарны. Они — о, парадокс! — были красивы, очень красивы. Они манили к себе. И маленькая рыбка вдруг почувствовала, что устоять перед этими глазами не может, что готова идти за ними и за их обладателем хоть на край моря. И как только водяной паук косматой лапой своей поманил несчастную рыбку за собой, то та безропотно пошла туда, куда ее позвали. И уже те самые косматые лапы паука приблизились, уже дыхание его ощутила сквозь воду на себе рыбка… Еще секунда и все бы для рыбки было бы кончено. Но тут какая-то гигантская сила резко оттолкнула паука в сторону, а рыбку подхватила. Кто это? Никогда прежде рыбка не видела Морского Царя, однако отчего-то сразу поняла, что это был именно он. Да и кто мог быть там, кроме Морского Царя, на дне морском? Уж точно был это не краб и, конечно, не водяной паук, оттолкнувший своего собрата. Вы видели когда-нибудь Морского Царя? Если видели, то сами без труда можете его описать, а если нет, то описывать то, как выглядит Морской Царь, нет никакого смысла: все равно описание будет чрезвычайно далеко от оригинала. Силою своей Морской Царь отбросил водяного паука так далеко, что и его больше рыбка не могла видеть. А после этого подхватил маленькую рыбку и устремился вместе с ней вверх — туда, где есть не только вода, но есть еще и воздух, есть небо, есть облака и даже тучи. Обо всем этом рыбка пока еще ничего не знала — она никогда прежде не плавала на поверхности воды, ведь была она очень маленькая, а наверху столько опасностей! И вот увидела маленькая рыбка впервые в жизни и Морского Царя, и небо, и облака, и даже тучу увидела. И увидела птицу. Как же прекрасна была эта белая птица! И тогда маленькой рыбке больше всего на свете захотелось стать птицей: захотелось покинуть море и взлететь над этим волнами, увидеть близко облака, тучи, небеса — что может быть прелестнее!

И стала тогда маленькая рыбка просить у Морского Царя, который сначала спас ее от коварного водяного паука, а затем доставил ее сюда, исполнить ее желание — сделать ее птицей, ведь Морской Царь всемогущ, а значит, может все. Ну что ему стоит взять да и превратить маленькую рыбку в птицу! Это же так просто и легко, что проще и легче не бывает даже. Ну, пожалуйста… Призадумался Морской Царь, посмотрел вглубь волн, затем посмотрел в небеса, которые отсюда, с поверхности воды, были так близки, так доступны. А потом сказал:

— Что ж, рыбка, пусть будет по-твоему. Хочешь быть птицей — будь ей. Но только с одним условием.

Рыбка, хоть и была маленькой, но очень не любила, когда ей ставились какие-либо условия, не любила даже тогда, когда эти условия ставил ей сам Морской Царь. Впрочем, не сказать, чтобы у маленькой рыбки был выбор. Точнее сказать, выбор был, только вот выбор несколько странный: или ты принимаешь то самое одно условие, о котором говорит Морской Царь, и тогда становишься тем, кем мечтаешь стать; или не принимаешь этого условия и остаешься все той же маленькой рыбкой. Как быть? Маленькая рыбка еще не успела додумать мысль об этом выборе до конца, как начала сама говорить Морскому Царю:

— Я на все готова, Морской Царь, только бы стать птицей! Я так хочу летать над морскими волнами, хочу, чтобы облака, тучи и небеса были близко! Это моя мечта!

— Что же, маленькая рыбка, коли мечтаешь стать птицей — станешь ей. Но только имей в виду: сколько ни проси меня ты потом, чтобы вновь я тебя превратил в рыбу, никогда я этого не сделаю. Что сделано, то сделано.

— Ура! Я согласна! Конечно, согласна! Я никогда не попрошу! Ничего не попрошу, о добрейший Морской Царь! Сделай же меня скорее птицей!..

И пока говорила это маленькая рыбка, Морской Царь делал свое дело — произносил слова волшебные, превращавшие рыбу в птицу. И стала маленькая рыбка птицей. Крыльями взмахнула и полетела. Ура — полетела! Сама! Только вот птичкой она тоже стала маленькой, очень маленькой, птичкой-невеличкой. Однако разве может это хоть как-то омрачить непередаваемое чувство полета? Море внизу, небо с облаками и тучами рядом! И пусть так длится вечно…

Спал Морской Царь, качаясь на волнах и подставляя мокрые бока теплому солнышку. И вдруг что-то легкое коснулось груди Морского Царя. Морской Царь приоткрыл один глаз и увидел, что на грудь ему села очень маленькая птичка, птичка-невеличка. Грязная, потрепанная, усталая. Только с очень большим трудом узнал Морской Царь свое творение — маленькую рыбку, ставшую маленькой птичкой. Что же случилось?

— Хочу снова стать рыбкой, маленькой рыбкой! — сказала так маленькая птичка и горько заплакала.

Да, потрепала жизнь беднягу птичку. Морской Царь был добрым царем, пожалел он маленькую птичку. Но не зря говорится: давши слово — держись, а не давши — крепись. Морской Царь был хозяином своему слову и от слова своего никогда бы не отступил. Не бывать никогда маленькой рыбке, ставшей маленькой птичкой, снова маленькой рыбкой! Не бывать! Однако… Морской Царь знал, что такое компромисс. И знал, когда можно прибегать к компромиссу, а когда делать этого не следует. Сейчас — Морской Царь знал это — компромисс возможен.