Как пальцы в воде. Часть 2
Шрифт:
– А ведь точно! Этого детектива, помнится, не очень-то интересовала мадемуазель Байю.
– А кто же? – озадаченно спросил я, пытаясь «нарисовать» на своем лице искреннее удивление, хотя уже знал, о ком сейчас мне скажет мой визави.
– Та студентка! Как я мог забыть! Вы мне прям-таки глаза раскрыли. Может, мне меньше пить? – озадачился он.
Я искренне засмеялся:
– А вы часто хотите оживлять свои воспоминания, кроме сегодняшнего вечера, конечно?
– Нет, – уверенно ответил он.
– Тогда зачем вам лишать себя маленьких радостей?
– И то верно, – облегченно согласился Ризи.
– А
– Ничего примечательного. Лет сорока, среднего роста, обычного телосложения. Был в темном плаще и шляпе. – Он задумался и вновь, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза. – Нет, не могу больше вспомнить. Пытаюсь представить его лицо, а получается какое-то размытое пятно.
– А была ли Сара дома в ночь смерти Мишель?
– Это я помню. Об этом меня спрашивали полицейские. Вернее, они расспрашивали о всех жильцах дома. Вечером она вошла в дом и поднялась в свою квартиру, а чтобы она выходила – я не видел. Но вот еще один момент… Не знаю, имеет ли он отношение к вашему расследованию. – Паскаль неуверенным движением приподнял почти пустой бокал и растерянно посмотрел на оставшиеся капли амброзии. – Не скрывая огорчения, мужчина допил коньяк и, озадаченно посмотрев на меня, спросил:
– О чем я говорил?
– О каком-то моменте, связанном со студенткой Сарой Райт. То, что может не иметь отношения к моему расследованию. – Мысленно молясь, чтобы имело, медленно проговорил я.
Паскаль сильно напряг мышцы лица и лба, даже его глаза, казалось, увеличились до размеров крупного миндаля. Его сверх напряженный вид вызвал во мне смешные ассоциации: то ли – потуги роженицы, то ли – геморройные страдания. Стерев невольную улыбку со своего лица, я допил остывший эспрессо.
Наконец, физиономия Паскаля разгладилась, и на ней отразилось выражение радости и облегчения. «Потуги» мужчины, очевидно, разрешились благополучно.
– Я вспомнил, что хотел рассказать! Студентка часто уезжала или уходила куда-то.
– Как это?
– Ну появится вечером, а потом исчезает на пару дней. И так постоянно.
Паскаль принялся за кофе, настроение моего собеседника явно улучшилось: похоже, мои быстро исчезнувшие в его кармане купюры согрели душу месье Ризи.
– Так что вы хотели рассказать о студентке? – напомнил я ему.
– Да! – очнулся он. – Я еще тогда подумал: а не подрабатывает ли эта курица проституцией?
– Не выяснили?
– Да по мне… пусть хоть кем. – Ризи пренебрежительно махнул рукой.
– Скажите, Паскаль, а в последнее время вас никто не расспрашивал о том трагическом случае?
– Нет, – твердо ответил он.
Я протянул ему свою визитку и попросил мне позвонить, если он еще что-нибудь вспомнит. Мужчина любезно сообщил мне номер своего мобильного телефона, сказав, что если у меня возникнут еще вопросы, он будет рад вновь встретиться со мной (в чем я и так не сомневался!). Расплатившись за счет и оставив щедрые «чаевые», я мысленно порадовался, что эта беседа обошлась Элизабет более скромно, нежели вчерашняя. И это несмотря на любимый коньяк Наполеона! С Паскалем мы распрощались почти как близкие приятели, обоюдно довольные встречей.
Один минус все же в ней был: никогда я еще не чувствовал себя таким голодным, как после этого ужина. Решив поесть
Заглянув в пару заведений и не обнаружив свободного столика, я решил поехать в отель и заказать ужин в номер, тем более что стало заметно прохладнее. Сложностей с такси почти не возникло, и вскоре я был у своего отеля.
Кивнув швейцару, я зашел в вестибюль и вдруг уловил себя на мысли, что непростительно расслабился. Исходя из своей логики, я сделал вывод, что следить за мной пока бессмысленно, но у моих противников может быть совершенно другая логическая конструкция, и я уже мог стать для них объектом пристального наблюдения, незаметного для меня. Сделав себе соответствующее внушение, я оглянулся по сторонам. У стойки портье стоял парень и о чем-то спрашивал служащего отеля. Пожилая пара постояльцев шли мне на встречу. Большая группа японских туристов оживленно щебетала неподалеку от стойки рецепции. В холле было немало людей, но никого и ничего подозрительного я не заметил. Да у меня просто и не получилось бы за такое короткое время выделить из этой толпы своих наблюдателей, если они, конечно, профессионалы.
Поднимаясь в лифте вместе с немолодой парой, я был уверен, что они-супруги. Но, кроме них, некоторые личности вполне могли ожидать меня и на этаже, и в номере. Впрочем, моя интуиция молчала, причем вполне умиротворенно; да и логика предыдущих событий диктовала благополучный исход сегодняшнего дня.
Просмотрев почту, я не обнаружил никаких странных посланий. Будет ли что-нибудь от анонима в последующие дни? У меня было стойкое убеждение, что я получу еще хотя бы одно послание от неизвестного… друга или врага?
Заказав еду, я позвонил Фрэнку: новости были, и я связался с ним по скайпу. Мне было не очень понятно, насколько я привлекателен на экране у Тодескини, но он на моем выглядел неплохо.
– Тебе идет эта змейка со стразами, красивая заколка, – хмыкнул я. – Тебе что, передалось хобби мисс Кэмпион – любовь к рептилиям?
– А кто тебе сказал, что я их не любил? У меня просто нет времени на коллекционирование. А так мне очень нравятся эти зверушки, особенно-змеи. – Темп его речи был достаточно быстрый: Фрэнк всегда так говорил, когда спешил и не был склонен к ироничной болтовне, тем не менее он не стал рассказывать о своих успехах, а они были: только при одном взгляде на лицо Тодескини можно было подумать, что Нобелевская премия вот-вот будет у него в кармане. Полагаю, что он таким образом хотел меня ободрить. Я тоже ничего не стал ему рассказывать, просто дал понять, что я здесь не только здесь любуюсь красотами Парижа. В конце нашей беседы-вокруг да около – хакер на несколько минут задумался, а затем меня огорошил новостью, что завтра прилетает в Париж и уже забронировал номер в моем отеле. Я надолго потерял дар речи, а потом сердито спросил: