Как подскажет любовь
Шрифт:
Фрэнк криво улыбнулся:
– Если ты прав, тогда зачем подвергать опасности наши жизни? Не могу сказать, что мне хочется, чтобы я и дочь были пешками в твоей игре.
– Фрэнк, вы сами попросили меня остаться. Я собирался уехать. Я не использую вас в качестве приманки. В качестве приманки выступаю я сам.
– Моя жизнь уже была в твоих руках, Рико, и я доверяю твоему инстинкту, – сказала Дженни. – Ты не имеешь права предъявлять Рико такие обвинения, отец. Он спас Андреа и меня, рискуя своей жизнью.
– Не говори мне о благодарности, девочка.
– Может, я и не имею права жаловаться, – ответили Дженни, нимало не смутившись, – но давай возьмем в качестве примера Андреа. Она отдала тебе двадцать лет любви и преданности, содержала твой дом, готовила еду, стирала и чинила одежду, даже вела твою бухгалтерию. И вместо того чтобы радоваться, что она обрела счастье с человеком, который нежно ее любит, ты постоянно твердил о том, что она оставила тебя в безвыходном положении.
– Я никогда этого не говорил. – Фрэнк повернулся к Рико с упреком: – Это ты сказал, что я такое говорил?
Фрэнк действительно, когда пытался подкупить Рико, говорил о том, что Андреа подвела его. Но Рико не собирался упоминать об этом, чтобы не обидеть Дженни.
– Избавьте меня от этого, Фрэнк. Вы же знаете, на чьей я стороне. И ваши разногласия с Дженни слишком глубоки, чтобы постороннему человеку вникать во все это и вставать между вами.
– Ты слишком много для меня значишь, Рико, чтобы я считала тебя посторонним, – заметила Дженни.
– Да. Моя дочь считает посторонним меня, хотя я построил Дабл-Би своим потом и кровью. Все эти годы содержал и вел огромное хозяйство…
– Дабл-Би, Дабл-Би! Это все, что тебя заботит в жизни, отец? – вырвалось у Дженни. – Ты считаешь это место раем, а для меня это – ад. Здесь нет любви, нет счастья. Слава Богу, что Андреа удалось отсюда вырваться. Мне остается только гадать, была ли счастлива здесь моя мать.
Фрэнк покраснел от гнева, и его рука сжалась в кулак. Опасаясь, как бы отец не ударил дочь, Рико встал между ними.
– Не смей даже произносить ее имя, Дженни. Если бы не ты, она бы еще…
– Достаточно, Фрэнк, – предупредил Рико. – Я больше не позволю вам обижать дочь. Идем, дорогая.
– Нет, я хочу дослушать до конца. Она была бы еще жива, ты это хотел сказать, отец? Я всегда подозревала, что ты ненавидишь меня, потому что она умерла, дав мне жизнь.
– Нет, это не так, – возразил Фрэйк. – Я… имел ввиду…
– Вы оба начали говорить друг другу то, что потом не сможете простить, – предупредил их Рико. – Вы не заберете эти слова обратно и никогда их не забудете, так что лучше остановиться сейчас.
– А ничего больше не будет, – заявил Фрэнк. – У меня болит голова, и я отправляюсь в постель.
После его ухода в комнате надолго повисла тишина. Наконец Дженни подняла голову. В ее глазах блестели слезы, но она заставила себя улыбнуться.
– Думаю, теперь ты можешь сказать, что я не папочкина дочка и не принцесса.
Рико
– Но ты моя принцесса. – Он подвел ее к лестнице. – Иди спать. Я запру двери, а потом приду сказать тебе «спокойной ночи». Полагаю, сон пойдет нам всем на пользу.
Рико проводил ее взглядом. Сцена между отцом и дочерью, разыгравшаяся на его глазах, очень встревожила. Это была не просто ссора, а выяснение, почему между ними нет лада. И если их отношения не уладить, Дженни будет страдать еще больше.
На верхней площадке она остановилась и послала ему храбрую улыбку, вызвавшую у него желание поцеловать ее.
– Спокойной ночи, Дэниел.
– Спокойной ночи, принцесса.
Глава 20
Выходка Фрэнка шокировала Рико. Бедная девочк выросла, не зная родительской любви.
В детстве он часто с грустью наблюдал, как отцы его друзей учили своих сыновей скакать верхом, стрелять из ружья и ловить рыбу. С тоской смотрел, как отцы вели своих сыновей за руку в церковь, хлопали по плечу или носили на руках, когда мальчики уставали.
Но когда повзрослел, понял, что, несмотря на отсутствие отца, он постоянно чувствовал любовь и преданность матери, а также любовь своего дяди, отца Чавеса. Хотя его добрый дядя не мог заниматься с ним, как настоящий отец, но он своим примером научил племянника любви, состраданию и чести. И главное, дядя научил его вечной любви и благодарности к Всевышнему. Став свидетелем сцены между отцом и дочерью, Рико понял, как Дженни переживает, и его сердце болезненно сжалось.
Он тихо постучал в ее дверь и вошел. Дженни плакала. Ее лицо было мокрым от слез.
Рико сел рядом на постели и заключил ее в объятия.
– Поплачь, принцесса.
Она сжимала в руке носовой платок.
– Я не могу выплакать всю свою боль. Когда я была маленькая, я не могла понять, почему он всегда недоволен мной. Потом, с годами, мне стало ясно, что он просто не любит меня, и я, как бы ни старалась, все равно не смогу заслужить его любовь. Тогда я перестала стараться.
– Дженни, я не могу поверить в то, что отец не любит тебя. Он гордый человек, все его помыслы заняты ранчо, поэтому от других он тоже требует такой же одержимости.
– Одного этого уже достаточно, чтобы я возненавидела его. Добавь еще к этому невыносимую жару летом, голые камни и пустошь. Хотя аскетичная красота этих мест потрясает, я больше люблю зеленую траву, деревья и запах цветов. Я хочу, чтобы вечерний ветер приносил свежесть, а не песок. Эта земля, как и мой отец, не знает компромиссов.
– А о переезде в город ты не думала? – спросил Рико.
Дженни вздохнула:
– Я предприняла однажды такую попытку, но отец нанял сыщика и вернул меня назад. Я думала попытаться сделать это в следующем году, когда мне исполнится двадцать один и он уже не сможет меня насильно вернуть. Но теперь слишком поздно. Как могу я бросить его, когда нет Андреа? По крайней мере, хоть ей повезло. Дон – замечательный человек.