Как подскажет сердце
Шрифт:
— Ги сообщил мне, что ты там ухаживал за каким-то умирающим французом, сочтя это важнее судьбы Монтвилля, — голос Лютора выражал крайнее неудовольствие.
— Тот человек спас мне жизнь. Я потратил всего несколько дней, чтобы убедиться, что он выживет.
— Ну и как?
— Он выжил.
— Ты заплатил ему долг?
Роланд кивнул. Казалось, это умиротворило его отца.
— Хорошо. Теперь я хочу, чтобы никакие новые обязанности не увели тебя из дома, тем более если случится беда. Ты ехал один с этим багажом? — спросил Лютор, указав рукой на Брижит, но даже не
— Я потерял его в бою, — и тут Роланд ухмыльнулся. — Но этот багаж неплохо мне служит.
Лютор загоготал, и вместе с ним расхохотались все окружающие. Амелия присоединилась к ним и, воспользовавшись моментом, язвительно сказала:
— Я и не знала, что у французов принято вместо оруженосца таскать за собой шлюху.
Роланд уже обернулся к Амелии с готовым резким ответом, но тут взгляд его упал на Брижит, и он увидел, что на глазах у девушки заблестели слезы.
— Простите, мадемуазель, — неожиданно мягко извинился он перед своей спутницей, — здесь полно дам, которым место скорее на кухне.
В ответ на эту дерзкую реплику охнула не одна Амелия. Вместе с ее голосом послышались восклицания еще нескольких присутствовавших женщин. В их числе оказалась и Брижит, пораженная неожиданной поддержкой с той стороны, откуда меньше всего ожидала ее. Прежде чем девушка успела собраться с мыслями и что-либо ответить, Амелия выпалила:
— Да как ты смеешь оскорблять меня, Роланд?
Он обратил на нее холодный взгляд:
— Если ты такая нежная, Амелия, то не нарывайся сама.
Тогда девица обратилась к Лютору:
— Мой господин, ваш сын не имеет права так говорить со мной. К тому же он оскорбил не одну меня. Он ведь сказал «дамы».
— Ха! Верно, именно это он и сказал, — усмехнулся Лютор, так и не придя на помощь ни к Амелии, ни к одной из своих собственных дам, которым оставалось лишь злобно глядеть из-под насупленных бровей. Зато он обернулся к Брижит и спросил:
— Есть у девушки имя?
— У девушки есть имя. — Она смело возвысила голос. — Я Брижит де Луру, милорд. Роланд нахмурился:
— Теперь это Брижит из Монтвилля, моя служанка.
— Этот вопрос еще не решен, — твердо заявила она, а потом повернулась к ним спиной и, подозвав Вольфа, гордо зашагала к скамейке у очага.
— Ха! — усмехнулся Лютор. — Теперь я понимаю, где ты задержался.
— Ей надо привыкнуть к новому хозяину. Пока еще с ней нелегко.
— Ну и откуда ты взял эту симпатичную служаночку и такое благородное животное?
— Девчонку мне навязали, — коротко ответил Роланд, — а пес побежал за ней.
Лютор тяжелым взглядом окинул Брижит:
— Эта девица держит себя как знатная дама. Готов поклясться, что она из благородных, у нее такой гордый вид.
Роланд не менее тяжело взглянул на родителя:
— Только смотрите, чтобы она вас не услышала, мой господин. Ей очень хочется, чтобы вы в это поверили.
— Так что же, она всего лишь претендует на звание благородной?
— Она, вне сомнения, приложит все усилия, чтобы убедить вас в этом.
Лютор снова нахмурился:
— А ты уверен, что это на самом деле не так?
— Черт
Роланд молча кивнул. Он вовсе не хотел возобновления их старого соперничества.
Переговорив со знакомыми о предстоящих военных действиях, рыцарь бросил взгляд в сторону очага, возле которого, спиной к залу, сидела Брижит. Ее хрупкая рука рассеянно поглаживала косматую голову Вольфа. Роланду вдруг стало интересно, о чем она думает, глядя на пляшущие языки пламени. И что он станет делать с этой дерзкой девчонкой? По чему она так упорно продолжает рассказывать свои сказки? Кажется, еще немного, и она поклянется именем Всевышнего. Но он-то был уверен, что, несмотря на буйную фантазию, в глубине ее души жило истинное благородство, которое никогда не позволило бы ей принести ложную клятву. Брижит доказала это, оставшись ухаживать за раненым вместо того, чтобы воспользоваться случаем и бежать. Ведь она запросто могла бросить умирающего, но не сделала этого. А может быть, не так уж она его и ненавидит?
Роланд остановил одну из прислуживающих девушек, проходившую мимо, и что-то шепнул ей. А потом стал смотреть на Брижит, к которой направилась служанка. Сидевшая у пылающего очага девушка представляла собой внешне безмятежную картинку. Но впечатление было обманчиво. На самом деле она едва сдерживала возмущение, не в силах более терпеть высокомерие Роланда.
Брижит не слышала приближающихся шагов и, когда служанка тронула ее за плечо, вскочила от неожиданности.
— Что тебе надо? — резко спросила она. Глаза девушки округлились от страха. Она понятия не имела, что ей делать с этой прекрасной француженкой, судя по всему, высокородной дамой, которую, однако, сын ее господина почему-то называл рабыней.
— Господин Роланд просит вас присоединиться к нему за столом и отужинать перед тем, как вы отправитесь почивать, — волнуясь, произнесла служанка.
— О, действительно? Он так сказал? — Брижит поглядела в центр зала, туда, откуда на нее смотрел Роланд, и вдруг снова вспыхнула. — Ладно, можешь передать этому наглому петуху, что я не унижусь до того, чтобы сесть с ним за стол!
Горничная выпучила глаза:
— Я не могу это передать! Брижит встала:
— Тогда я скажу сама.
— Пожалуйста! Не делайте этого! Я знаю его. Госпожа, он страшен в гневе.
Брижит недоуменно поглядела на девушку:
— Почему ты назвала меня госпожой? Служанка в смущении поникла головой:
— Это кажется… кажется подходящим. Брижит неожиданно улыбнулась, не заметив, как ослепила своей улыбкой многих наблюдателей:
— Ты сказала мне очень приятную вещь. Как твое имя?
— Меня зовут Годой.
— Послушай, Года, не сердись на меня за грубость. Я никогда прежде не срывала злость на слугах. Прости меня, я уподобляюсь этому варвару.
— Значит, вы присоединитесь к господину Роланду?