Как покорить герцога
Шрифт:
Раф насмешливо поклонился.
— Герцог Ашерст был счастлив служить мисс Шарлотте Сиверс. На самом деле герцог Ашерст считает, что он в долгу у мисс Шарлотты Сиверс за ее участие в делах Ашерст-Холл и что семейство Дотри все еще не отблагодарило ее, а потому, если есть что-либо еще, чем он может помочь, то ей стоит лишь попросить.
— В самом деле? — спросила Шарлотта, подняв на него глаза, и он видел сейчас ее такие длинные густые ресницы.
Раф склонил голову набок, сразу же насторожившись. Она зашла сюда неспроста, вовсе не для того, чтобы увидеть его или
— Да. В самом деле. Ну? Чего ты хочешь, Чарли?
— Хорошо. Я прежде всего попросила бы тебя никогда не называть меня Чарли, но я не стану. Не хочу разочаровываться. Вместо этого я попрошу тебя никогда никому не рассказывать, как мы проникли в коттедж «Роза» во время бури.
— Ах, ты об этом! — улыбнулся Раф, усаживаясь в кресло. — Это было необходимо, Чарли.
— Тогда да. Но к чему было натягивать мне юбки на голову?
Он сделал вид, что обдумывает ответ.
— Ты имеешь в виду, обнажать тебя таким образом? Ты это имеешь в виду, Чарли?
Она округлила глаза.
— Ты не обнажал меня, Раф. Я была все же… прикрыта. Я имею в виду, если мой отец спросит тебя, как мы… Я не была обнажена, Раф!
Не была? Насквозь промокшие тонкие хлопчатобумажные панталоны, прилипшие к ее телу, были почти прозрачны. Он видел ее округлые ягодицы всего в нескольких дюймах от себя, когда проталкивал ее в пролом в двери. Он видел ее и позже, в тот момент, когда она лежала на каменных плитах, едва переводя дух, и ее ноги были открыты, а затвердевшие от холода соски ясно различались под мокрым муслиновым лифом. Может быть, здесь тогда и бушевал настоящий ад, но в этом аду были и проблески небес. О да, он наверняка видел…
— Раф? — нервно напомнила Шарлотта, не дождавшись ответа. — Я сказала, что не была… обнажена. Теперь ты скажи это.
Опершись локтем о подлокотник кресла, он медленно потирал подбородок, глядя на нее. Она была испугана. Сам не зная почему, он ощутил беспокойство. Почему, черт возьми, она думает, что он может рассказать об этом ее отцу? Раф также почувствовал, что, как бы он ни пытался убедить ее, что никогда никому об этом не скажет, она не поверит ему.
Это пугало его. Ему не нравилось, что она так уязвима. Возможно, пора разозлить ее.
— Раф… Скажи это. Пожалуйста.
Он опустил руку и демонстративно улыбнулся ей, вставая. Солдат выживает, если знает, когда нужно атаковать, а когда быстро отступать. После того, как он сказал то, что сказал, отступление было единственным здравым решением.
— Знаешь что, Чарли? Теперь, когда ты привлекла мое внимание к этому, думаю, я могу скомпрометировать тебя. Поэтому, если учесть возможную опасность для твоей девичьей репутации и мою ответственность в отношении слабого пола, то думаю, мы должны пожениться. Позаботишься об этом сама? Ты ведь хорошо все умеешь организовать. Вот и молодец.
И еще одно: Чарли всегда отвратительно целилась. Яблоко, которым она когда-то подбила ему глаз, она собиралась,
Раф наклонился, поднял комнатную туфлю и возвратил ее Шарлотте.
— Ты жалеешь себя сейчас? — спросил он. — Вчера мы делали то, что должны были делать, Чарли, что было необходимо. И о том, что мы делали, знали только мы. Но меня удивляет, почему ты считаешь, что я расскажу об этом твоему отцу.
— Я… потому что… — Она взяла у него туфлю и наклонилась, чтобы надеть ее. — Не знаю. Думаю, у меня и голове все спуталось. Весь мир сейчас словно перевернулся, верно?
Он взглянул на нее, и у него защемило в груди.
— Да, возможно. Но ведь мы по-прежнему друзья, Чарли?
Она подняла голову, и он увидел, что в глазах ее блестят слезы.
— Да, Раф. По-прежнему.
Глава 8
Шарлотта осторожно несла чайный поднос вверх по лестнице, ведущей из кухни, чтобы помочь служанке. И эти первые дни Мария постоянно находилась у постели Джорджианны Сиверс, и теперь все почти не сомневались, что она займет место Рут и как служанка, а в основном как сиделка при женщине, утратившей снизь с реальностью.
Она поднималась медленно, так как юбки ее платья из мериносовой шерсти были широкими, а винтовая лестница не только крутой, но и узкой. Пытаясь удерживать поднос в равновесии, она могла видеть лишь мысы своих туфель. Возможно, поэтому Шарлотта не заметила, что она не одна здесь, пока Николь, появившаяся неизвестно откуда, не столкнулась с ней и поднос со всем содержимым не загрохотал вниз.
— О, ради бога, Ники! Ты чего так несешься? — воскликнула Шарлотта, наблюдая, как серебряный чайник катится по ступенькам, разбрызгивая кипяток. — Что случилось?
Николь встряхнула складки своей темной накидки и скорчила гримасу.
— Я вся в сливках! Не могла бы ты быть осторожнее?
Всего минуту посокрушавшись из-за разбитого фарфора, который, возможно, служил не одному поколению семейства Дотри, Шарлотта подняла голову и пристально взглянула на Николь.
На той была накидка.
— Осторожнее? Это я должна быть осторожнее? Думаю, ты права. Мне следовало быть осторожней и привязывать тебя к ножке кровати, чтобы ты не исчезала из вида. Куда ты собралась на ночь глядя? Неужели ты ничему не научилась с тех пор, как… ну, не важно. Помоги мне собрать то, что осталось от вечернего чая моей мамы.
— Я уберу это, мисс, — сказал кто-то позади нее. — Грохот донесся до самой кухни, мы все слышали. Мы подумали, это снова буря. Кухарка до сих пор сидит под столом.
Шарлотта повернулась на узкой лестничной площадке и увидела одну из кухонных работниц, которая балансировала на ступеньках ниже с серебряной сахарницей в руке.
— Нет, спасибо, Дара. Если ты будешь так добра и принесешь леди Николь веник, она сама уберет.
— Я? Но, Шарлотта… — начала было Николь, но тут же умолкла.