Как приготовить дракона
Шрифт:
– Хм, – Гарри почесал подбородок. – В этом что-то есть.
– Вэдэвэ плохого не посоветует, – подмигнул ему Виктор и стукнул своим стаканом об его. – Ну, за парашют.
Голоса я услышала издалека.
– Полковнику никтоооо не пишет, – басом тянул Виктор.
– Полковника никтоооо… – вторил ему Гарри.
– Дай сюда свою балалайку, – сердито перебил Виктор, и струны лютни жалобно тренькнули. – Фальшивишь, салага.
Свернув с тропинки, ведущей к таверне, я направилась к храму, откуда и доносилась песня. Уже вечерело,
Резкие аккорды заглушили сверчков, и даже лягушки затихли.
– Вот так, понял? – спросил Виктор.
– Лютню отдай, – жалобно попросил Франтик, который, кажется, чуть не плакал.
Я обогнула кустарник и вышла к храму.
– Что вы тут делаете? – требовательно спросила я, и струна лютни, жалобно взвизгнув, порвалась.
Франтик выхватил лютню из рук Виктора и прижал ее к груди, баюкая как ребенка.
– Мы тут это… – подозрительно замялся Гарри.
– Все нормально, Катюха, – заверил меня Виктор. – Шпифонтейн, оказывается, и правда дракон. Сейчас запустим его – и как полетит…
– Куда ты его запускать собрался? – спросила я, потихоньку зверея.
– Не куда, а откуда, – наябедничал мне Франтик, на всякий случай отступив ко мне поближе и спрятавшись за моей спиной. – С колокольни.
– Что? – ахнула я и уперла руки в бока. – Значит, сперва ты его побил, а теперь собрался скинуть с колокольни? Ты в своем уме?
Виктор виновато улыбнулся, а потом толкнул локтем Гарри.
– Правда, она очень милая, когда злится?
– Правда, – с готовностью согласился Гарри. – Франциск, давай звени, мне нравится эта песня. Или лучше ту, про группу крови. Пожелай мне удачи, Кэти, – пропел он и потянул на себя дверь колокольни.
Я быстро закрыла ее, прислонившись спиной и загораживая проход.
– Только через мой труп! – заявила я.
Гарри уперся рукой в дверь возле моего лица и, склонившись, посмотрел мне в глаза. От него пахло вишневой настойкой и березовыми вениками Виктора, а губы оказались так близко…
– Ты просто ведьма, Кэти, – прошептал он, и я вздрогнула.
Как? Где я прокололась? Откуда он узнал?
– Твои глаза меня околдовали, – продолжил Гарри, и я выдохнула. – Или ты приворожила меня своими солеными огурчиками?
Он намотал выбившуюся из косы прядь себе на палец, склонился еще ниже…
– Э, Шпифонтейн, – оттянул его за шиворот Виктор. – Уже забыл, что обещал? Катюха у меня прямо тут, в сердце, – он стукнул себя кулаком по груди. – Люблю я ее.
– Да понял, понял, – заверил Гарри и, бросив на меня взгляд, полный сожаления, отстранился и обнял Виктора за плечо.
– Возможно, наш план – так себе, – признал тот. – Давай еще помозгуем.
– А я вот чего не понял, Витя, – сказал Гарри, когда они оба пошли к таверне. – Откуда ты все же знаешь наш драконий бой?
– Есть у меня соображения о том драконе, что утонул тут, в Лоханках…
– Я так и думал! Значит, его к вам…
– Зачем они вообще это затеяли? – спросила я Франтика, когда они скрылись за
– Понятия не имею, – буркнул он, подкручивая струны. – Они друг друга стоят. Дракон еще ничего, а вот твой Виктор мои песни высмеял. И лютню отобрал. И ничего он не понимает ни в поэзии, ни в музыке!
Его голос сорвался и я, вздохнув от безысходности, предложила:
– Спой мне. Я, конечно, тоже ничего не понимаю, но вдруг…
– Ладно, – снисходительно согласился Франтик и, приосанившись и откинув назад кудрявую челку, объявил: – Чуткое сердце поэта. Слова Франциска Звенящего. Музыка… Впрочем, я тебе просто продекламирую. А то струну порвали, варвары.
Я прислонилась к двери колокольни и запрокинула голову, глядя на звезды. Франтик рассказывал что-то про чуткого парня, которого жестокая девушка променяла на другого, совсем не чуткого, и потом пожалела, но было поздно, а я думала про дракона. Теперь он точно хотел меня поцеловать. Может, и правда чует деву, не ведающую блуда? Явно ведь в этом дело. А вовсе не в моих глазах или тем более огурцах. Я фыркнула, и Франтик, прервавшись, с подозрением на меня уставился.
– Очень трогательно, – всхлипнула я. – Продолжай.
***
Сзади раздавались голоса мужчин, которые спорили о драконах, рукопашном бое и Лоханках, но Мила быстро шла вперед, а ее сердце переполняла черная злоба.
Увидев, что Виктор ведет куда-то ссыльного, Мила решила присмотреть за ними, а в итоге услышала то, о чем уже давно подозревала.
Виктор любит Кэти. Кэти в его сердце. А Мила, выходит, совсем для другой части тела. Раз сердце уже занято. Она быстро вытерла злые слезы и сжала пальцы в кулаки.
Ну уж нет. Она никому не позволит делать из себя посмешище. Если эта рыжая вертихвостка думает, что может вот так просто взять и увести у нее мужика, то сильно ошибается.
Зайдя в таверну, Мила проигнорировала гостей, которые требовали добавки, взбежала по лестнице и направилась прямиком в комнату дракона.
– А ты, Шпифонтейн, аккуратист, – оценила она, окинув взглядом ровно заправленную постель и сложенную одежду.
То, что нужно, она нашла на щетке, лежащей перед зеркалом в ванной. Короткий темный волосок она завернула в салфетку и спрятала в карман. Посмотрев в отражение, поправила прическу, пощипала бледные щеки и пошла прочь.
Не только Кэти может строить из себя умную, Милу тоже читать научили. Одну книгу она даже украла из библиотеки и изучила от корки до корки, жалея, что никогда не сможет воплотить в жизнь самые действенные рецепты, изложенные в «Наследии ведьм». Но теперь у нее есть ингредиент, с помощью которого она станет почти всемогущей. Лучше бы кровь, конечно, но и волос пойдет.
Сбежав по лестнице, Мила вильнула за стойку и подала лесорубу кружку морса. Виктор – это только полдела. Когда Кэти не станет, кто займет ее место? Городничий не захочет, чтобы Лоханки остались без таверны и всячески поспособствует ее сохранению. А она, Мила, все знает, все умеет, она практически заменила бедной девочке мать. Так горько, что Кэти погибла. Такая молодая, жить бы да жить…