Как приручить дракона 3
Шрифт:
— А сам как думаешь? — она вела машину, периодически поглядывая в зеркала заднего вида. Красиво у нее это получалось — руль, педали, кнопочки всякие… У Вишневецкой вообще всё получалось красиво. — Ладно, даю подсказку: в Мнемозинской Хтони тебя хуорны атаковали?
— Нет! — помотал головой я.
— А ты глазки свои зажигал? Или чешуей покрывался? Может, по потолку бегал? — накидывала варианты девушка.
— Не-а! — до меня стало доходить. — А в подземельях Горыни, стало быть, зомби — тоже сущности в целом магические — на меня набросились! Но там я уже очешуел всерьез… Погоди, а Лясковичи? Когда я к Мартышке ходил?
—
— Не особенно… Не помню, не заметил. Но глазками я смотрел. Но не чешуел… Однако! — это было занимательно — порассуждать про степень очешуения, когтистости и зубастости, необходимую для того, чтобы Вселенная переставала считать меня Георгием Серафимовичем Пепеляевым-Гориновичем, и я переходил в статус страшной огнедышащей рептилии по имени Пепел.
Пепел? З-з-з-замечательно, у моего альтер-эго теперь и имя есть… Впрочем, имечко привычное. Удивляться не приходится.
— Здесь поворачивать? — поинтересовалась Вишневецкая, сбрасывая скорость.
— Ага, направо есть съезд. Там на опушке притормози, дальше — пешком, дорога совсем убитая, — откликнулся я.
Мысль про то, что каким бы страшным драконом я не был, но агрессивное воздействие на меня магией вполне возможно теперь не давала мне покоя. Я видел, как коллектив колдунов глушил Инлуна, и стоит признать — получалось у них весьма бодро! Утешало одно — завалить они его без моей помощи так и не смогли, так что… Можно бодаться! Еще бы понять тему с менталистами — вот кто был реально страшен! Есть против них защита или нет? С другой стороны — пусть только попробуют покопошиться в моей башке, там и бес ноги сломит! Мы их с парнями на троих в чертогах разума отпинаем, думаю… Хотя вот парней-то я не чую, и это настораживает! Привык я к ним, сжился уже…
Кабриолет, шурша покрышками по грунту и ветвями сосен — по раздвинутой крыше, заехал в подлесок и остановился.
— У меня такое чувство, что тебя волнуют какие-то другие проблемы, а не тот факт, что ты собираешься отдать настоящему стоеросовому туебню ужасненько мощные артефакты! — проговорила Яся.
— М-м-м-мда, — кивнул я. — Пожалуй, так и есть. Этот самые стоеросовый нынешней ночью поклялся и кровью подписал бумагу, что не будет трогать Вышемир, меня и моих близких. А Несвижскую ординацию Кшиштоф пусть хоть с земли сотрет, я перспективе этой вращенье придавал, и осью оного являлся мой детородный орган!
— Хи-и-и-и! Это ты так по-Гомеровски их на хрену вертел, что ли? — девушка состроила презабавную гримаску. — Какой у меня велеречивый суженый-то, а? Ужас какой, страшно себе представить как ты мне через пару лет будешь сообщать о том, что наш ребенок покакал?
— Ыть! — я захлопнул пасть. — Однако! Все-таки нервничаю, видимо, вот и треплюсь… Пойдем, место встречи давно известно. Через минут пятнадцать наши визави появятся.
Мы покинули электрокар и зашагали по сырому лесу. Ветер шумел в кронах, под ногами шелестела лежалая хвоя, из наших ртов вырывались целые клубы пара: обожаемая температура «каля нуля» напоминала про скорый декабрь. Наверное, в сосновом бору мы выглядели чужеродно: элегантная девушка с внешностью супермодели, в красном полупальто и провокационных ботфортах, и мрачный рыжий молодой мужчина в коричневом пальто и костюме в клеточку. Хорошо хоть со штиблетами я связываться перестал.
Наконец,
— Муравейник, серьезно?
— А почему я должен облегчать им жизнь? — усмехнулся я.
— Да черт с ними, с гадами этими, ты муравьишек пожалей! — возмутилась Вишневецкая.
— Ты посмотри на них, это не муравьишки, это кони! Жирные, по три сантиметра, глянь! — отмахнулся я. — С них не убудет! И вообще — в качестве компенсации я приношу им сахар. Регулярно! Килограммами! Они животинки очень полезные…
— Это Formica polyctena, а не кони! И в длину они — максимум по сантиметру.Но про сахар — это ты молодец… Правда, ума не приложу, как тебе могут пригодиться муравьи, — она подозрительно глянула на меня.
За нашими спинами что-то ухнуло, грохнуло и вдруг запахло гарью. Понятия не имею, как перемещался Радзивилл, может быть — верхом на раскочегаренном самоваре по воздуху, или наискосок сквозь адское пекло, а может — у него реактивный двигатель в афедроне фурычил, и Кшиштоф его брюссельской капустой заправлял… В любом случае — и он, и Жевуский снова оказались подкопченными. Оба мага вышли из-под тени вековых сосен, дымясь, и быстро зашагали к нам.
Увидев Ядвигу, Кшиштоф Радзивилл издевательски раскланялся. Вишневецкая фыркнула и задрала нос. Мне почему-то показалось, что ей было немного обидно, когда выяснилось, что сватался он не по поводу чрезмерного увлечения ее неземной красотой, а из-за желания обладать старинными побрякушками. Вот негодяй, да? Как он мог?!
— Ну? — молодой некромант дернул головой. — Где?
Я кивнул на муравейник. Радзивилл поднял бровь и глянул на Жевуского. Тот замотал своей жирной лоснящейся башкой. В глазах Кшиштофа зажегся мрачный огонек, по рукам поползли струящиеся ручейки праха…
— Только попробуй. Я нажалуюсь в Министерство магии, что ты портишь природу в земщине некромантией! — голосом школьной ябеды заявила Яся.
Я гыгыкнул, Радзивилл покраснел и шагнул к муравейнику, засучивая рукава дымящегося кафтана.
— Не надо только его ломать! — предупредил опрометчивый поступок я. — Ногой мох во-о-он тут расшвыряй, там чемодан…
Муравьи его все-так покусали, но не сильно. В самом деле — я ведь хотел, чтобы артефакты дождались нас в целости и сохранности! Кто в здравом уме станет лезть к муравейнику? Покосившись на меня осуждающе, Кшиштоф принялся ковыряться носком своего сапога в земле.
— Знаешь, чем некромант отличается от некрофила? — не удержалась Яся.
— Хох! — оскалился Радзивилл, нащупав ногой крышку чемодана. — Знала бы ты, с кем связала судьбу, тебе некрофилы бы невинными мальчиками показались!
— А я знаю! — гордо выдала Вишневецкая. — И мне все очень нравится!
— Нра-а-авится? — лицо Кшиштофа вытянулось. — Извращенка!
А потом он извлек чемодан и открыл его, и оскалился снова — уже очень злорадно.
— Наконец-то! — проговорил он. — Доспехи, замечательно…Бардзо мне сие подоба… Отличные доспехи, но это вторично, вторично. Гдзе есць персцень? О-о-о, яки буздыган… Пепеляев, где перстень?
— В крышке есть кармашек…
— О, так! Там есть, курва перстень… Прыйдзь до мне… — Кшиштоф ухватил перстень Николая Христофора Радзивилла Черного двумя пальцами левой руки, встал, и картинно сунул в него средний палец руки правой. — Та-а-ак!