Как приручить дракона
Шрифт:
Мы еще раз поцеловались, я постоял на улице, глядя в окна над крыльцом, как она поднимается по лестнице на свой этаж. А потом пошел к себе, туда, где виднелись алые огоньки орочьих сигарет под бетонным козырьком у входа в мой подъезд…
— Что, Гоша, загулялся-нах? — зеленые мужики прятались под козырьком, поглядывая на ночное беззвездное, затянутое тяжелыми тучами небо. — Щас как херанет-ять, гроза-врот… Точно — херанет!
Я пожал им руки — всем по очереди, отворил дверь и устремился вверх по лестнице, по привычке читая надписи на стенах. «Dasha iz chetvertogo pod"ezda blyad'» — гласила самая заметная из них.
—
— А ТЕБЕ НЕ ПОФИГ? — рыкнул дракон. — ТЫ ЧТО — ЖЕНИТЬСЯ НА НЕЙ СОБРАЛСЯ?
— Заткнись, просто — заткнись, — я сунул ключ в замочную скважину. — Вообще — не твое дело.
— НАШЕ. ЭТО НАШЕ ДЕЛО. ТАК ТЕПЕРЬ ВСЕГДА БУДЕТ, ПРИВЫКАЙ! — ехидно заметил мой сосед по разуму.
— Посмотрим, — я швырнул ботинки в угол, пиджак — на вешалку и, как был — в брюках и жилетке — упал на диван.
Это был очень, очень длинный день
Глава 16
Детские травмы
Первая половина июля выдалась почти спокойной. Я ходил в школу — помогал там с благоустройством, сидел в библиотеке, обложившись учебниками, методичками, энциклопедиями и календарно-тематическим планированием, готовился к занятиями и ждал, пока Шифер маякнет о готовности мебели, чтобы продолжить оборудовать кабинет.
Каждое утро бегал по пять километров, каждый вечер гонял на турнички — с большим удовольствием. Пацанов собиралось все больше — в последний раз целых пятнадцать человек — и большая часть из них как раз из шестой школы. Белов — тот шкет, который рассказывал про синие глаза кхазадок-гномок — похоже, растрепал про нового учителя, вот они и приходили посмотреть. Опять же — музыка, разговоры какие-то… Тусовка.
Я с нравоучениями не лез, занимался по своей программе, наращивая сложность упражнений день за днем и радуясь тому, что организм откликается на нагрузки, подстраивается, приспосабливается. Пацаны спрашивали в основном сами: как выполнить такой трюк, почему не получается одно или второе… Ну, я и советовал: какими базовыми упраженениями укрепить мышцы, порастягиваться, изменить режим питания, какие-то элементы отработать.
Даже Яша приходил — но он не занимался, в основном сидел на брусьях, как курица на насесте. На мой вопрос про Леночку отмахнулся:
— Нашли Леночку! Живая. Дура набитая. Хорошо, что Криштопов впрягся… Но Вождь теперь Холоду, кажется, все-таки отстегивает…
Познания мелкого гоблиненка в околокримиинальных раскладах поражали и настораживали. Но чужая душа — потемки!
Однажды мы созвонились с Дашей и договорились сходить вместе на пляж или дальше — в дубраву вверх по течению. Она пришла за мной прямо на воркаут-площадку, с работы, в этой своей маечке и в этих своих шортиках, с целой корзиной фруктов и какой-то домашней снеди, и морса, и наливок, и Бог знает, чего еще. Ну, и аж визжала от восторга, когда я крутанул солнышко, а потом принялся скакать с перекладины на перекладину, аки Тарзан из племени обезьян. Книжный Тарзан, а не, прости Господи, муж Наташи Королевой, конечно.
— Ты прям летающий! — сказала Даша и захлопала в ладоши.
Но целовать меня при пацанах не решилась. Пацаны, кстати, тоже заценили Дашу, и у меня явно добавилось авторитета. Девчонка она все-таки очень симпатичная, а как курить бросила и краситься по-дикому
А что попроще… Ну, в конце концов, мне было хорошо с ней, и я нуждался в ее внимании и восхищении. Можно сказать — реабилитация после ПТСР… Может, и не воевал я, как местный Гоша Пепеляев, но смертельная болезнь и все прочие сопутствующие радости, которые сопровождали меня последние пару лет, психического здоровья не добавили, это точно… Да и его состояние на мне явно сказывалось. Кошмары всякие снились ночами, про склепы, подземелья и живых мертвецов с вампирами.
Вот — лечился. Наверное, мне должно было быть совестно — лечиться об другого человека так себе идея, но… На неё ведь я тоже явно действовал благотворно. Огонек в глазах у девушки появился, выглядеть стала лучше, улыбается, смеется… Вон, гору съестного наготовила, хотя раньше признавалась, что совсем потеряла интерес к кулинарии и питается всякой дрянью типа лапши быстрого приготовления и сосисок.
— Однако, это можно считать вторым свиданием? — уточнил я, удобно расположив голову у нее на коленях.
Вокруг шумели дубы, солнце готово было спрятаться за горизонт, река тихо плескалась о берег. Даша гладила мои волосы и что-то напевала. Услышав такой прямой вопрос, она рассмеялась и сказала:
— Ага!
И это было хорошо.
А еще я наконец разобрался с сейфом.
Глубокой ночью заварил себе крепкого раджпутанского чайку, закрыл дверь на все замки и защелки, сходил в ванную, достал из тайника ключ и пистолет. Положил на трюмо в коридорчике шляпу, под шляпу — пистолет с досланным в патронник патроном. Если снова явится Жевуский — застрелю к бесам, расчленю при помощи ножовки, сложу в мусорные пакеты и…
— … ОТНЕСЕМ НА МУСОРКУ, ЧТОБЫ СОБАКИ СОЖРАЛИ! — обрадовался дракон.
А я испугался. Проблема была в том, что о таком своем поведении я думал весьма обыденно, так, будто собирался заняться генеральной уборкой и отдраить ванную комнату с хлоркой. Типа — так себе занятие, но раз надо, то чего уж там… Придётся следить за всеми этими проявлениями, а то уже и не раз и не два в зеркале замечал желтизну в глазах. Страшно!
Так что к сейфу под ковром я подбирался в дерьмовом настроении. И одной кружкой чаю накатившую меланхолию исправить было решительно невозможно. Ключ с хрустом провернулся в замке, дверца подалась вперед, я сунул руку в этот бронированный кубик размером примерно тридцать на тридцать сантиметров и извлек что-то вроде кожаного конверта, пачку бумаг — документов и газетных вырезок — перстень и мешочек, в котором что-то позвякивало.
— Однако! Сбережения, значит, все-таки были… — на глазок монетами крупного номинала в сейфе хранилось что-то около пяти тысяч денег.
Я решил — пусть и дальше хранятся. Как и пистолет, эта сумма будет моим последним шансом, заначкой на черный день. Мало ли, всякое в жизни бывает! Сумма не очень большая, но и не маленькая — два-три месяца, а то и полгода от голода умереть не даст. Так что я сунул мешочек обратно в сейф и взялся за кожаный конверт. Выглядел он сильно старым, если не сказать прямо — древним! Осторожно я развернул его и ахнул — это была старинная грамота, пергамент! И — внимание! — на кириллице!