Как продать душу дьяволу
Шрифт:
Да, я хотела своей порции его незабываемой любви. Я знала, за эти слова он наградит меня. Наградит так, как умеет лишь он.
«Мой мальчик» просил одобрения. И я дала ему. Но, скорее всего, в это я верила сама, а не просто использовала как манипуляцию.
В его глазах вспыхнул знакомый огонек.
Он грубо взял меня за волосы и страстно поцеловал, покусывая мою нижнюю губу.
Лоуренс обнял меня за талию, поднимая с колен.
Наша всепоглощающая страсть друг к другу доставляла и ему, и мне неописуемый восторг.
Нежный,
Лоуренс крепко хватал меня за волосы. Замедлял темп в самый ответственный момент и отвешивал мне звонкий шлепок по разгоряченному телу.
Укусы, шлепки, связывания. Все это было частью нашей «игры».
На вечере по случаю объявления помолвки это случилось впервые.
Очередной повод для английской элиты похвастаться молодыми любовниками, приобретенными картинами, землями и всякой другой чушью…
– Мы стояли с моими родителями и приветствовали гостей, – лежа на кушетке от Антонио Бастон, Лоуренс изливал остатки своей души доктору Кардину.
– Эта бесконечная череда приезжающих через каждые пятнадцать минут начала утомлять. Но! Этикет! Пока не соберутся все триста пятьдесят гостей – а это только самый приближенный круг, – за стол нельзя. А также нельзя уединиться с невестой…
– Лоуренс, – медленно и аккуратно прервал его доктор Кардин, – что ты чувствовал тогда?
– Я же рассказываю вам, – возмутился Лоуренс, сжав переносицу указательным и большим пальцами.
Доктор Кардин что-то зафиксировал в своей тетради.
Ах да… еще помню тот вечер. Лоуренс был необычайно красив, как всегда. Будущая свекровь одела меня в нежно-голубое платье от Александра Маккуина.
Я, конечно, согласилась с ее выбором, но Лоуренс, увидев меня в этом платье, озвучил мои мысли:
– Надеюсь, Виктория и Стелла не обидятся, – улыбнувшись, Лоуренс повторил эту фразу с вечера помолвки доктору Кардину.
Доктор усмехнулся.
– Она тогда сдержала свой хохот. Она была прекрасна. Я обнял ее за талию и вдохнул ее запах. Ее чудесный манящий запах. Я так скучаю по нему.
– Для вас это был важный вечер? – спросил доктор Кардин, поправляя очки.
– Это был знаковый вечер, – Лоуренс сложил руки на груди.
Резко встав, он подошел к зеркалу, посмотрел на себя внимательно и поправил волосы.
– Я не мог поверить, что это происходит. Так быстро, так величественно, так… просто. Еще два месяца назад мы просто были вместе на дискотеке, на студенческой вечеринке. Я не собирался жениться. Не собирался заводить отношения вообще… Толпы желающих. Я порой даже имен не запоминал. А она… она… просто появилась.
«Оу! Боюсь, что у меня заболит улыбка», – она озадаченно потрогала свои щеки.
«Не только улыбка, но и рука!» – поддержал я ее тогда и дико рассмеялся.
«Твои руки точно болят с самого нашего знакомства», – утвердительно произнесла она, поддерживая его пошлые
«Джентльмены о таком не говорят», – я изобразил сосредоточенность и подал ей руку.
«Но леди догадываются», – парировала она.
Мы подошли к главной лестнице, мое сердце неистово забилось.
«Через секунду она войдет в мой круг…» – Лоуренс расплылся в полуулыбке.
В своей соблазнительной полуулыбке.
Ха-ха-ха! Бейте в ведьмовские барабаны! Это свершилось! Я здесь.
Совсем скоро я стану леди Стаффорд.
Как Он и говорил. Так все и получилось.
А значит, я на самом деле отдала что-то свое, невидимое, но бесценное.
Тогда мне стало страшно. На какую-то долю секунды.
Сейчас этот момент уже не кажется мне таким важным.
А для Лоуренса до сих пор все, что связано со мной, очень важно.
– Я заметил, что она переживает, и поцеловал ее. Она так резко повернулась и просто убила меня фразой о том, что она без нижнего белья. Я больше ни о чем думать не мог.
Доктор Кардин поменял позу, перекинув теперь уже левую ногу на правую.
Да, помню, как у Лоуренса округлились глаза и пропала улыбка. Вся кровь прильнула к совершенно другому органу.
Лоуренс молчал от шока. Да и идти ему было сложновато. Но компенсировала я ему все с лихвой. Спустя 350 гостей.
Улыбки, бесконечное притворство, смрад элитных парфюмов, смешанных с потом.
Вонь изо рта стариков-пэров с их молодыми любовницами. Молодящиеся жены лордов, у которых на уме только светские сплетни, пластика и страсть к «Савиньон блан».
И правда, улыбка начала болеть уже через пять минут.
Все были так наигранно учтивы, так любезны, так милы. Что подступала тошнота.
– Что ты чувствовал в тот вечер? – спокойно спросил доктор.
– Дерек, бросьте свои психологические примочки, такое ощущение, что я девочка-блондинка в розовом платье, у которой первый раз пошли месячные и мама спрашивает, что она чувствует, – Лоуренс сел на кушетку и пристально посмотрел на доктора.
– Хм, интересное сравнение, – Кардин улыбнулся, – хорошо, давай отбросим мои докторские примочки. Лоуренс, почему она?
– Потому что моя, – Лоуренс смотрел на доктора и осознавал, что этот четырежды разведенный мужчина никогда не поймет его.
– Ты не видишь, насколько ты потерял себя? – посмотрел Кардин поверх очков на пациента.
– Что? – молодой лорд посмотрел на доктора и вздернул левую бровь чуть выше правой.
– Я знаю тебя всю твою жизнь, сынок, – доктор Кардин повернулся к нему всем корпусом тела, – твои слова, твои рассуждения, твои мысли. Ты всегда смеялся над профессией психологов, а теперь посещаешь меня три раза в неделю. И не говори, что это потому, что твой отец настоял. Она залезла в твою голову. Ее слова, ее мысли. Она как будто до сих пор управляет твоей головой. Я знаю, что ты другой. Я помню тебя истинного.