Как путешествовать
Шрифт:
Первые монастыри (лавры) возникли с образованием монашеских общин, живущих, как в общежитии, в отдельных комнатах – кельях, расположенных в монастырском здании. Только иногда, как, например, по уставу Святого Василия Великого или в некоторых западных монашеских орденах, братья отдельных келий не имели и жили в общих комнатах.
Монашеская община строится как единая братская семья и находится под началом отца-настоятеля – аббата, игумена или архимандрита. У монахов не должно быть никакой собственности. Они живут по коммунистическому принципу – получая все для удовлетворения своих «разумных» потребностей, а трудятся – по своим возможностям. Основа жизни монаха – труд, одновременно и духовный, и физический – от простого добывания
Монастырский уклад предписывает избегать праздности и находиться в непрестанном делании. Это означает либо пребывание в молитве, либо работу – как физическую, так и интеллектуальную (например, ведение летописей или переписывание духовных книг). Распорядок жизни подчинен строгому уставу. В монастыре практикуется безусловное послушание – в основном выполнение определенного вида работ: возделывание земли, разведение садов и огородов, работы в кузницах или пекарнях.
Монахам в монастырях так и не удалось полностью скрыться от мира. Довольно быстро многие монастыри, а вернее, жившие там монахи стали притягивать мирян – паломников. Сейчас полностью от внешнего мира монастыри закрываются только на период самых строгих постов. В другое же время их двери открыты для всех мирян. Для них в наиболее посещаемых монастырях даже созданы специальные гостиницы. За проживание в таких гостиницах принято платить. Но эта плата рассматривается не как оплата проживания, а как добровольное пожертвование на поддержание монастыря. Поэтому тех, у кого нет денег, ночлегом и питанием могут обеспечить бесплатно. Но в этом случае, как правило, предполагается, что паломник сам вызовется сделать какую-нибудь посильную работу.
Труднее всего попасть на ночь в один из музейных монастырей. В качестве примера можно привести знаменитый монастырь Святой Екатерины на Синае. Он внесен ЮНЕСКО в Список всемирного наследия и давно превращен в одну из главных туристических достопримечательностей Египта. Конечно, для туристов открыта только малая часть территории: музей (вход -20 Е, православным – 10 Е), Неопалимая купина и церковь Преображения с мощами великомученицы Екатерины. Все остальное – внутренние покои, в которые могут заходить только монахи и редкие миряне-постояльцы, только при большом упорстве и настойчивости путешественник может оказаться в их числе.
Спустившись с горы Синай со своим попутчиком Михалисом Овчинниковым (кстати, там мы переночевали в палатке на самой вершине), я оказался у ворот монастыря в пятницу. В этот день, как написано во всех путеводителях (в том числе в моем – «Ближний Восток»), вход на территорию монастыря закрыт. Однако в 11.00 монастырь все же открыли на 1 час (это делают специально для православных паломников, которые, подобно нам, попадают сюда в неурочный день). Мой попутчик оказался знатоком греческого языка (монастырь этот греческий, и служат здесь в основном греки). Это позволило нам завязать разговор с одним из братьев. Отец Анектариос два часа рассказывал об истории обители, начиная с библейских времен. В результате мы опоздали на единственный в тот день автобус (© 13.00). Пошли к настоятелю (он же, по совместительству, архиепископ Синайский) с просьбой позволить остаться на ночь. Конечно, он отнюдь не обрадовался нашей просьбе (это, как я уже отмечал, естественная реакция всех монахов), но в этот раз помогло активное лоббирование со стороны отца Анектариоса – с ним контакт был уже налажен. Так мы стали настоящими паломниками. Поселились в большой восьмиместной келье с двумя монахами. Один из них, закутанный в толстый мохеровый шарф, постоянно кашлял, пил лекарства и в разговор не вступал. Второй, отец Джордж, наоборот, оказался очень словоохотливым. Причем говорил он сразу на нескольких иностранных языках.
Отец Джордж прожил в монастыре больше 15 лет и с ностальгией вспоминал доброе старое время: «Всего десять
Если, по мнению отца Джорджа, жизнь в монастыре стала чересчур комфортной, то с точки зрения изнеженного туриста это по-прежнему довольно-таки суровое место. Электроотопление не может согреть огромные каменные кельи. Даже на кухне с чашкой чая приходится сидеть в верхней одежде.
Ночью было так холодно (почему-то холоднее, чем в палатке на горе Моисея), что на утреннюю службу в 4.00 вскочили, как на праздник. В освещенной свечами и лампадками церкви собрались все монахи и живущие в монастырской гостинице паломники. Посторонний в это время на территорию монастыря попасть не может. В Средневековье у монастыря даже ворот не было. Необходимые припасы и редких посетителей поднимали на стену на веревках. Позднее все же сделали две узкие калитки, запирающиеся огромными деревянными засовами. Но с 21.00 до 6.00 монастырь по-прежнему превращается в неприступную крепость.
Утренняя служба длилась три часа – до первых лучей солнца (только под его лучами и удалось согреться). К ее окончанию в церковь стали проникать женщины, которым вход во внутренние помещения строго-настрого закрыт. Для них за территорией монастыря построена небольшая гостиница. В 9.00 открылись двери для туристов, и монастырь сразу потерял средневековое очарование, превратившись в одну из туристических достопримечательностей.
Русская православная церковь за рубежом
После 1917 г. Русская православная церковь раскололась на две части – на Московскую патриархию и Русскую православную церковь за рубежом. В начале 90-х гг. казалось, что их слияние – вопрос считаных дней. Но дни шли, за ними – недели, года. А церкви и не думали объединяться. Наоборот, между ними началась конкуренция. В то время как Русская православная церковь за рубежом практически раскололась на две группы – «промосковскую», ратующую за скорейшее объединение, и «самостийную», предпочитающую держаться особняком, за границей стали создаваться приходы Московской патриархии. Пока их значительно меньше, чем приходов Русской зарубежной церкви, но, как говорится, «процесс пошел».
Во всей Юго-Восточной Азии есть только одна русская православная церковь – Свято-Николаевский приход в Бангкоке. Она принадлежит Московской патриархии. В 2000 г. там прошло празднование первой в Юго-Восточной Азии русской православной Пасхи, но не в церкви – ее пока нет, – а в приспособленной пристройке в доме игумена Олега Черепанина.
В Австралии русские церкви есть в Брисбене (три), Сиднее (пять), Канберре, Мельбурне (уже есть две, строится еще одна), Хобарте, Аделаиде, Перте, Ньюкасле, Данденонге, Джилонге; женский монастырь – в Кентлине, под Сиднеем; мужской – возле Кумы, в штате Новый Южный Уэльс. К единой Сиднейско-Новозеландской епархии Русской православной церкви за рубежом относятся и три новозеландские русские православные церкви – в Окленде, Веллингтоне и Крайстчерче.
Большинство русских церквей в Европе и Северной Америке строилось белоэмигрантами, а в Австралии и Южной Америке – русскими эмигрантами из послевоенной Европы и «хунвейбинского» Китая. Они же до сих пор составляют костяк священников, церковных старост и членов приходских советов. Но сейчас активно идет смена поколений. Новые «советские» эмигранты, в большинстве своем бывшие комсомольцы и члены КПСС, никогда не посещавшие богослужений в России, за границей становятся прилежными прихожанами и постепенно начинают играть все большую роль в церковной жизни.