Как работает йога
Шрифт:
Я кивнула. Он неплохо подытожил мою жизнь.
– И ты клянешься, что книга принадлежит тебе? Что ты ее не украла?
– Да, это моя книга.
Он опять тяжело вздохнул и вдруг развернул книгу ко мне. Он пролистал несколько страниц из пальмовых листьев и наконец ткнул пальцем в одну.
– Вот отсюда, давай. Читай, что здесь написано.
Я склонилась над книгой, разложенной на столе.
– Это из второй главы, – начала я. – Здесь написано:
Все, что не длится вечно,
Кажется нам таковым.
Капитан
– Что это значит? – требовательно спросил он.
– Это о нашей жизни, – тихо промолвила я, – о наших друзьях, родных, работе и даже о нашем собственном теле. Когда они у нас есть, вот они – перед нами, – мы можем их увидеть, пощупать, то нам кажется, что так будет всегда. Но придет время, и их у нас не будет.
Его лицо окаменело:
– Ничего такого тут не сказано.
– Именно это тут и сказано, уверяю вас, господин.
– Лжешь! Ты это просто придумываешь. А книгу ты украла и думаешь, что тебе все сойдет с рук. А в этой книге совсем другое написано. Эта книга о йоге, самая великая книга о йоге. А йога… ну… йога это… ну… это же каждый знает… это упражнения такие, специальные… для здоровья, для того, чтобы поправить… если что-то не так… ну… если с телом человека что-то неладно.
Он резко наклонился вперед и снова, сам того не замечая, поморщился от боли.
– Здесь написано именно то, что я вам сказала, – повторила я.
Капитан гневно взглянул на меня и закрыл книгу. Я хотела было завернуть ее, но тяжелая рука капитана легла поперек страницы.
– Книга останется у меня, – сказал он не допускающим возражения тоном.
– Но она мне нужна.
– Может, и так, но это не имеет значения. Ты тоже останешься тут.
Я так и застыла с открытым ртом, и глаза у меня невольно наполнились слезами от ярости и страха.
Капитан не без труда поднялся и посмотрел на меня сверху вниз.
– Посмотрим, не заявит ли кто-нибудь о краже этой книги. На это уйдет несколько дней. А за это время у тебя будет возможность доказать, что книга действительно принадлежит тебе.
– Но как, как доказать?! – воскликнула я.
– Очень просто, – с несколько натянутой улыбкой произнес он. – Видишь ли, у меня проблемы со спиной. Повредил ее, вот она и болит, давно уже болит. А йога, я знаю, может мою спину вылечить. Видишь, как все просто? Ты мне покажешь, как вылечить спину, и если у тебя получится, то я пойму, что ты и вправду знаешь йогу, и поверю, что книга действительно принадлежит тебе. Поняла?
Было ясно, что разговор окончен.
– Но… – начала было я.
– Сержант, – позвал он, – отведи ее в камеру.
Непреходящее благополучие
Четвертая неделя февраля
Сержант грубо поволок меня в среднюю камеру, втолкнул внутрь и запер на засов. Вскоре он вернулся, неся в руках кусок крепкой веревки.
– Повяжи ее собаке вокруг шеи, – буркнул он.
– Собака останется со мной, – заявила я, безуспешно пытаясь подражать бабушкиному властному тону.
– Никаких собак в тюрьме, – отрезал он. Я
– Привяжу его снаружи, – сказал он с напускной суровостью. – Тебе его будет видно из окна.
Он указал дубинкой на зарешеченное окошко в дальней стене камеры.
– А что он будет есть? И пить? – спросила я.
Его мой вопрос явно позабавил.
– То же, что и ты, – сказал он просто.
Он нетерпеливо постукивал дубинкой по полу, и я неожиданно поняла: хорошо еще, что он попросту не убил Вечного. Я нагнулась, повязала веревку и велела моему львенку слушаться – это явно был неподходящий момент для того, чтобы вцепляться сержанту в ногу. Песик, казалось, все понял: это было всего лишь очередное испытание на пути к нашей большой цели, и дал себя спокойно увести.
Мне было видно его из окошка, а когда сгустились сумерки, мы обнаружили небольшое отверстие у основания стены. Через него я могла дотянуться до носа Вечного, если мы оба тянулись изо всех сил, но кирпичи вокруг дыры были все в грязи. Я вытянулась во весь рост и посмотрела из окошка вниз на подножие стены. За стеной камеры я обнаружила небольшую канавку, ведущую к вонючей луже позади дома. Тут я поняла, что эта дыра была моим туалетом, и повернулась обратно к передней стене моей камеры.
Сержант все еще был там. Он сидел на скамейке, безжалостно уставившись на меня с выражением какого-то непонятного голода, как будто я была бутылкой с тростниковой водкой. Неожиданно я поняла, что будет самым страшным в моем заключении: я буду все время на виду; каждый, кто захочет, сможет разглядывать меня день и ночь, когда я буду бодрствовать или спать и даже когда я буду справлять нужду.
Сначала я решила, что они никогда ничего не увидят, но потом села и стала размышлять, что бы на моем месте сделал Учитель? Как бы поступила Катрин? Голос Учителя в моей голове произнес слова Патанджали, написавшего тысячу лет назад ту самую книжку, которая лежала теперь на столе у капитана:
И тогда понимают они,
Что тело само – их тюрьма.
В каком-то смысле, подумала я, мы все находимся в тюрьме, из которой только смерть способна нас освободить. А все остальные тюрьмы – в сущности, они всего лишь точка зрения. Мне представилась прекрасная возможность самой укрепиться духом и, может быть, помочь другим – всем этим людям, включая сержанта, каждый в своей собственной тюрьме. И с этой мыслью я устроилась на куче соломы в углу и уснула.
Проснувшись, как обычно, до рассвета, я выполнила все свои обычные утренние упражнения. Я давно поняла, что выполнять их регулярно, каждый день, важнее всех тех забот, что неизменно возникают по жизни и пытаются тебя отвлечь. К счастью, в тюрьме было темно, и единственным доносившимся до меня звуком было тихое похрапывание человека, спавшего на полу в соседней камере. По крайней мере, он был жив.
Закончив, я села поразмыслить. Я думала о капитане и его больной спине. Я могла бы представлять себе все происходящее как нечто ужасное, угрожающее нашей с Вечным жизни, а могла постараться увидеть за всем этим нечто большее.