Как разозлить дракона

Коуэлл Крессида

Зычный бас Берты, похожий на рев туманного горна, был слышен за несколько островов от нее. Все в радиусе двух миль могли слышать, что ОНА – Берта Непотопляемая, Чемпионка Архипелага по Заплывам, так что остальные могут отправляться домой прямо сейчас.

Тем временем присутствующие Душегубы задумчиво передавали из рук в руки мечи, топоры, копья и молоты. Иккингу они чем-то напомнили стадо волосатых каннибалов,

дожидающихся ужина. От этой мысли ему сделалось неуютно.

Обжора Душегуб, вождь племени Душегубов, стоял, зловеще поигрывая мускулами. Даже на таком резком ветру он смердел, как трехнедельный труп тюленя. Вонючий двухметровый гигант с гадкими черно-синими татуировками в виде черепов на лице.

Одной из самых жутких черт Обжоры было то, что он не говорил. Никто не знал почему. Одни утверждали, будто он потерял язык, сражаясь врукопашную со штормовым драконом. Другие судачили, что это последствия страшной простуды в раннем детстве. Как бы там ни было, никто и никогда не слышал от Обжоры иных звуков, кроме глухого ворчания. За него говорил Проглот, его правая рука и пренеприятнейший тип, смахивающий на мелкий гнусный прыщ.

Судей было трое, одним из них был Иккингов дедушка, Старый Сморчок: он должен был следить за временем Заплыва.

Главный Судья, печальный, невероятно морщинистый маленький Шандарахайк, прокашлялся и объявил высоким дрожащим голосом:

– Слушайте, викинги племен архипелага! Последний ступивший вновь на этот пляж после того, как я подую в эту трубу, будет объявлен Последним Вернувшимся. Он должен быть в состоянии, согласно древнему обычаю, Поклясться, что «не искал помощи ни на Плоту, ни на Борту». И в награду за победу в этом состязании он сможет потребовать у вождей двух других участвующих племен выполнить ОДНО его желание. Клянетесь ли вы, вожди, что признаете это право победителя?

– Клянемся, – гаркнули Берта и Стоик.

Обжора Душегуб утвердительно рыкнул.

Камикадза, крохотная белобрысая и косматая дочка Большегрудой Берты, подбежала пожелать Иккингу удачи. Одна из лучших Воровок на архипелаге, Камикадза не боялась ничего и никого.

– Славный денек для купания, а? – весело окликнула она. – Жду не дождусь, когда можно будет в воду.

Вокруг Камикадзиных ног вился красивый капризавр по имени Буримуха. Капризавры, как ясно из названия, меняют цвет в зависимости от настроения. А эта капризавриха еще и умела говорить на древненорвежском, то есть на языке викингов.

– Привет, Беззубик, – пропела Буримуха, хлопая длинными красивыми ресницами.

Беззубик сделался ярко-красным.

Он неровно дышал к Буримухе и потому немедленно начал выпендриваться: крутить в воздухе сальто и выдувать сложные дымные кольца. В итоге дым попал ему не в то горло,

и дракончик надолго закашлялся.

Пока они стояли, Сморкала подкрался к ним сзади и сдернул Плевакин плащ с плеч бедного Рыбьенога, выставив нарукавники на всеобщее обозрение.

– У-упс! – ухмыльнулся Сморкала. – Какой я неловкий!

– ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – взревела толпа, указывая на Рыбьенога и подпрыгивая от радости. – ХУЛИГАН В НАРУКАВНИКАХ! ВОТ УМОРА! ПОПЛАВКИ НАЦЕПИЛ!

– Никакие это не поплавки! – крикнул Иккинг, отчаянно пытаясь спасти положение. – Это ОРУЖИЕ! Надувные наплечные доспехи! Очень необычные и опасные!

Стоик Обширный побагровел и раздулся от гнева и раздражения. Этот смешной рыбьеногий мальчишка позорил племя Хулиганов!

– Это там не твой СЫН, Стоик, стоит рядом с мелким неудачником? – ухмыльнулся Проглот.

Иккинг и сам выглядел нелепо до ужаса. С ног до головы облепленный песком, он больше всего смахивал на мелкого тощего карася в панировке – хоть сейчас на сковородку.

Стоик изо всех сил гнал от себя мысль: «Почему Иккингу всегда надо выставить себя на посмешище? Почему он не может дружить с кем-нибудь подобающе буйным и нормальным? И почему он с ног до головы в песке?»

Наконец мысль отступила, и он, храня верность семье, громко крикнул:

– Мой сын прав! Этот странный мелкий воин одет в самую последнюю надувную защиту!

Но Стоика переорала толпа, скандировавшая:

– ХУ-ЛИ-ГА-НЫ В ПО-ПЛАВ-КАХ! ХУ-ЛИ-ГА-НЫ В ПО-ПЛАВ-КАХ!

И тут, к неимоверному облегчению Стоика, протрубил рог – ТУРУ-РУ-РУ-У-УМ-М-М! – объявив начало гонки, и воины-викинги позабыли дразнить Хулиганов. Толпа обезумела, когда участники Заплыва ломанулись в воду, словно стадо бизонов: косы реяли, животы колыхались на ледяном ветру.

– ВПЕРЕД, БОЙ-БАБЫ, ВПЕРЕД!

– ДАВАЙ, ДУШЕГУБЫ!

– УРА ХУЛИГАНАМ!

Сморкала быстро пробежал по мелководью, поигрывая мышцами и махая толпе, а затем изящно погрузился воду и поплыл прочь ужасно мощным кролем.

Стоик, изо всех сил сдерживая разочарование, подошел к сыну и сурово отчитал его:

– Иккинг, ты – будущий воин, а сейчас – НЕПОДХОДЯЩИЙ момент, чтобы поиграть в песочек.

– Да не играл я! – возразил Иккинг. – Я покрыт песком, потому что… потому что…

Но Стоик уже величественно удалился.

– Медуза-подопри-пузо! – выругался Рыбьеног, завертевшись на месте. – Я вообще НИЧЕГО теперь не вижу!

Жир толстокрыла залепил ему очки, и видно сквозь них было как сквозь плотный желто-зеленый туман. Бедный Рыбьеног заковылял куда глаза глядели – ровно в ПРОТИВОПОЛОЖНОМ от океана направлении.

– Эй, постой, – улыбнулась Камикадза, – разве море не в другую сторону?

– Рыбьеног! – встревоженно зашипел Иккинг. – Ты не туда идешь!