Как родные
Шрифт:
«Им и не нужно быть любовниками, хватит одного раза. Например, та ночь после свадьбы, когда он остался с ней до возвращения сестры и якобы следил, чтобы она не захлебнулась. Если он мне волосы и голову держит, когда меня на изнанку выворачивает, потом умывает, относит в постель и обнимает, уверяя, что перетягивает боль на себя, то и её он мог также лечить. Прилёг рядом, задремал, а она трезвая не прочь его потискать, а пьяная могла и сверху залезть. Он привык, что наше воскресное утро начинается с занятия любовью. То есть любовью они не занимались, а спросонья и спьяну трахнулись разок. Потом поняли,
Наконец, преодолев на своих двоих весь путь домой, пройдя лишние, чтобы следовать маршруту машины, и обнаружив, что Вася всё ещё не вернулся, Даша поставила телефон на зарядку, но не включила его, чтобы проверить пропущенные и узнать, где муж, а продолжила свои грустные рассуждения.
«А ведь Лариска мне сказала, что Леся забеременела от занятого мужчины, который после этого не ушёл из семьи. Он её брат, Олеся подруга с пелёнок, понятно, что она будет покрывать их. Но чувствуя вину, она попыталась мне намекнуть? Что она тогда говорила? Что подозревает, кто папаша, или знает наверняка? Вася с Олесей были наедине той ночью, допустим, что когда Лариса вернулась, оба выглядели как после бурной ночки, и никаких других кандидатов в авторы беременности рядом с ней не было и нет».
Вася объявился тогда, когда Даша уже больше не могла думать о его возможной измене и, приняв таблетку от мигрени, села за компьютер работать. Не успев закрыть входную дверь, он принялся ей выговаривать за беспечность.
В итоге свои домыслы и претензии Дарья оставила при себе, объявив молчаливый бойкот нервному супружнику.
— Дашунь, прости. Лариса с беременной Олеськой рядом были, я испугался за них, тебе дозвониться не смог, ещё и из-за этой вмятины и фонаря мне до четверга без машины выкручиваться надо. Всё навалилось, и как чмо последнее сорвался на тебе, — извинялся Василий перед женой. Диван они уже разложили, постель постелили, и Даша легла, а он, всё ещё не отошедший от дневной аварии, затронувшей сразу четыре машины.
Кто-то может назвать её поведение позицией страуса, прячущего голову в песок, но не забывайте о том, что ещё в детстве Дарья видела, что ревность может быть как наркотик, один не может перестать ревновать, а другой наслаждается этими эмоциями и бурными примирениями, считая их подтверждениями любви и страсти. Родителей она любила и признавала, что для них эта схема отношений работает, но себе подобного не хотела. А ещё девушка любила мужа, до сегодняшнего дня безоговорочно ему доверяла, и не желала унижать себя и его вопросом: «А ты мне с Олесей не изменял?».
Поэтому Даша просто закрыла глаза, надеясь поскорее уснуть.
«И на всё у него оправдание найдётся».
Тихая обида
Ещё не до конца проснувшись, Василий перекатился на сторону жены, но вместо её сонного тёплого тельца смог прижать к себе только её подушку. Не открывая глаз, он пролежал так минуту и поднял голову, не дождавшись её возвращения. А ведь он точно помнил, что сегодня воскресенье, а по воскресеньям они с Дашей выполняют сладкий супружеский долг и нежатся в постели, пока чувство голода не заставит их отлипнуть друг друга.
— А как Лариса с Олесей аварию перенесли? Медицинская помощь
— Всё нормально, — зевнул он. — Нас вскользь сзади задело по левой стороне, больше всего Лариску тряхнуло, а Олеся почти ничего не почувствовала.
Присоединяться к нему под одеялом жена не спешила, и Вася с огорчением вспомнил, что вчера сорвался на неё, обвинив в безалаберности и эгоизме, так как не смог высказать свои претензии виновнику аварии, перенервничал из-за того, что его пассажирки могли пострадать и из-за того, что не удалось связаться с Дашей и предупредить, чтобы не ждала на морозе, а села в автобус.
— Всё ещё злишься на меня?
— А разве у меня есть на это причины? С идеальным то мужем.
— Твой муж тебя обгавкал и посвятит весь день тому, чтобы загладить вину.
— У моего мужа всего два выходных, первый он уже посвятил своей семье, этот остался для отдыха перед началом рабочей недели, которую он проведёт без машины.
Для Василия не было секретом, что он мамочкин любимчик, и ей было тяжело смириться с тем, что в его жизни появилась не просто подружка, чъё наличие показывает, что сын стал половозрелым и находит общий язык с противоположным полом, а законная жена, главная конкурентка на его любовь и внимание, официально вошедшая в их сплоченную семью. На свадьбе парень случайно услышал, как мама в ресторане сказала кому-то из родни: «…хорошенькая или нет, уже ничего не поделаешь, теперь она его жена и часть нашей семьи. Нам остаётся только помогать и помалкивать». Придираться он не стал, зная, насколько Наталья Васильевна Ламанова собственнически относится к нему, Ларчику и папе, воспринял её слова как доказательство того, что она смирилась с его выбором и пусть со скрипом, но приняла невестку.
— Маму не переделать, просто не воспринимай на свой счёт и знай, что любая другая на твоём месте понравилась ей бы ещё меньше, — предупредил он невесту после подачи заявления в загс. Тогда ещё наивная Дашка посчитала, что жених её смешит, а он не стал её переубеждать.
Но не стоит думать, что Вася бросил любимую на съедение акулам, точнее акуле — ведь отец и Лариса ничего против его женитьбы не имели. Его папа и сестра приняли Дашку в семью, и суровое условие молодой человек поставил только матери.
— У Даши здесь нет других родственников, я люблю её и не стану оставлять одну, чтобы пообедать с вами, — предупредил он. — Теперь мой дом там, где она. И если в вашем доме ей будет плохо, то мы просто не будет туда приходить.
Кому-то может показаться, что ничего сверхъестественного он не сказал, но для этого ему потребовалась вся жёсткость характера, ведь безусловная материнская любовь сделала его тем, кем он и являлся. Все его решения и стремления подпитывались уверенностью, что чтобы не случилось, его геперопекающая мама обозлится и поругает, но не разочаруется, не осудит и не перестанет в него верить.