Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018
Шрифт:
– Мы анализировали ситуацию. Наши оценки были весьма приблизительными. В принципе на конечном этапе мы понимали, кто есть главный соперник. Первоначально, в ходе гонки, Англия была в лидерах. Но потом другие претенденты поочередно вырывались вперед.
Наша сторона исходила из того, что заявка «Испания/ Португалия» является серьезной угрозой. Но ведь это не секрет: к двойным заявкам в ФИФА относятся не очень хорошо. И это нас настраивало на победный лад. Я знаю, что сдвоенные заявки – это размытая ответственность, и обеспокоенность международных
Судя по тому, что в момент, когда эта книга подписывалась в печать, на 6-летний теперь президентский срок выдвинут сам Путин, всю работу по организации ЧМ-2018 предстоит вести тому самому человеку, который этого турнира так упорно добивался. И добился.
Вечером 1 декабря, после ужина, российская делегация собралась в одном из номеров цюрихского отеля, в котором остановилась. «Часа два-три точно», – говорит Аршавин о том, сколько времени занял, по выражению Сорокина, «генеральный прогон».
Колосков вспоминает:
– Там была очень хорошая, спокойная атмосфера, никакой нервозности. Все регулировали два человека – Шувалов и художник-сценограф Борис Краснов, который выступал в качестве режиссера. По-моему, если что-то и немножко поменяли, так только очередность выступлений. И, если не ошибаюсь, немножко подкорректировали речь Шувалова, которая показалась всем нам слишком длинной. Попросили его на две-три минуты сократить.
У Аршавина несколько иной взгляд:
– По ходу той репетиции много всего менялось, какие-то мнения постоянно высказывались. Потому что люди в принципе в первый раз собрались все вместе – и хотели сделать как можно лучше. Чуть менялись и сами тексты речей, и «заходы» в них. Люди местами менялись, так как должна была не Лена Исинбаева, а Анна Нетребко выступать. Нельзя было автоматически отдать ее речь Лене, поскольку одна – оперная певица, а другая – прыгунья с шестом. Для Исинбаевой и собственную речь свою надо было написать, и поставить ее в общий ряд так, чтобы она выглядела органично. Это был целый процесс, людей было много, каждый из них имел свое мнение и высказывал его.
Мне понравилось, как вел себя Шувалов. Говорил мало, но все – по делу. Когда развернулась дискуссия о том, как надо выстроить презентацию, у Шувалова было свое мнение по определенным вопросам, которое немножко шло вразрез с тем, что готовилось изначально. С одной стороны, имелась концепция, которую люди вели все эти два года, с другой – у Игоря Ивановича был свежий взгляд. Речь шла о нюансах, которые, может быть, не были видны зрителю и в конечном счете ни на что не повлияли.
И он сказал: «Я ответственен перед премьером. Давайте делать так, как я хочу, беру ответственность на себя». Не давил, не кричал, просто спокойно объяснил свою позицию. Мне понравилось, что человек не побоялся вслух сказать, что берет ответственность на себя. Он же сделал это не для того, чтобы я потом об этом рассказал – и не знал, что об этом книга будет написана!
Если столько обсуждений – о чем говорил Аршавин – было на «финишной прямой», то легко представить, какой вал вариантов финальной презентации рассматривался в «России-2018» изначально. И каким вкусом и чувством меры должны были обладать люди, принимавшие окончательное решение. Можно ведь было это в такой приторный лубок превратить…
Чернов:
– Каждая речь – это была не просто речь. Когда производится подготовка к финальной презентации, нужно попытаться вложить в каждое выступление ответы на те сомнения, которые есть по отношению к твоей стране у членов исполкома. Во-первых, ты должен правильно определить эти пункты сомнений. Во-вторых, думаешь, как на них лучше всего ответить. В-третьих, определяешь, в чьи уста уместнее всего вложить этот верный ответ, чтобы он звучал для членов исполкома наиболее убедительно. Главную роль тут, конечно, играл Сорокин, но и без участия зарубежных экспертов обойтись было невозможно.
Развернутая табличка, кто какое сомнение развеивает, готовилась около полугода. Рассматривалась, по некоторым данным, и другой принцип выступлений, который уместно назвать «презентацией пяти языков». В то время, когда приезд в Цюрих Путина еще виделся реальным, было предложение о том, чтобы премьер говорил по-немецки, Сорокин – по-французски, Дасаев – по-испански, Колосков – по-английски…
Философия этой концепции сводилась к разрушению стереотипов о том, что в России не говорят на иностранных языках. Но постепенно стало ясно, что ее реализация малореальна. На каком-то этапе возникло понимание, что отнюдь не гарантирован приезд Путина, который примет решение сам и в последний момент. Во-вторых, определились, что из футболистов выступит не испаноговорящий, давно завершивший карьеру Дасаев, а герой дня сегодняшнего – англоязычный Аршавин. Тогда и решили, что вся презентация пройдет на английском. И предложили выступить на нем Мутко – на что тот моментально ответил согласием.
Разнообразных идей вообще хватало. Допустим, о том, чтобы сенсационно держал речь Роман Абрамович, чья фигура, несомненно, убедила бы любого сомневающегося в финансовом будущем российской заявки. Но…
У Сорокина интересуюсь:
– Не было задумки поразить всех речью Абрамовича?
Он лаконичен:
– Мне кажется, у Романа Аркадьевича достаточно ролей в футболе, чтобы затруднять его еще и этим. Достаточно его присутствия.
Что ж, как говорил Ленин, «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». То же теперь можно сказать об «учении» Мутко – Сорокина – Колоскова. Под чутким руководством… Впрочем, этого человека в нашей стране и без меня найдется кому похвалить.
На следующее утро после победы мы с коллегой Симоновым, а также двумя корреспондентами «Советского спорта» разговаривали в цюрихском отеле с Сорокиным. И поинтересовались:
– В одобрении презентации премьер-министр какое-то участие принимал или это не его уровень?