Как Русь стала Сверх-Державой

Шляхторов Алексей Геннадьевич

Католикам запрещалось давать своим детям католическое образование, заниматься профессиональной деятельностью (прежде всего торговлей) в ряде областей. В 1719 году британский парламент принял закон, передававший права на апелляцию от ирландской палаты лордов в ведение британской палаты лордов. В 1751 году ирландской палате общин было отказано в праве распоряжаться налоговыми поступлениями. Кроме того, предпринималось все возможное для того, чтобы не допустить конкуренции со стороны ирландских предпринимателей. В 1766-м был запрещен экспорт скота в Англию, теперь такой же закон был принят в отношении продовольственных товаров и одежды. Ирландии была предписана роль экономически зависимой колонии. В 1801 году парламент Ирландии был ликвидирован. Малоземельность ирландских крестьян стала причиной голода, поразившего Ирландию в 1740-х годах и столетием позже, в 1845–1849 годах.

Великий голод 1845–1849 годов

В результате английской колонизации XII–XVIII веков и репрессивных антикатолических законов коренные ирландцы к началу XIX века практически полностью лишились земельных владений. В стране сформировался новый правящий слой, состоявший из протестантов, преимущественно выходцев из Англии и Шотландии. К началу XIX века Ирландия превратилась в сырьевую базу для развития промышленности в Англии и один из источников накопления капитала для английской торговой аристократии. Обширные земельные угодья в Ирландии принадлежали лендлордам (землевладельцам), как правило, жившим в Британии и сдававшим землю для обработки в аренду ирландским крестьянам-издольщикам, долгое время по закону вообще не имевшим права владеть, покупать или продавать землю. Ставки аренды были таковы, что большинство земледельцев-католиков, или коттеров (примерно 6/7 населения Ирландии), жили в крайней нищете. Картофель попал в Ирландию приблизительно в 1590 году. Здесь он завоевал немалую популярность и как продовольственная, и как кормовая культура, поскольку во влажном и мягком климате острова

давал хорошие урожаи даже на неплодородных почвах. Важнее всего же было то, что эта культура давала стабильный и достаточный для пропитания урожай на сравнительно небольшом наделе земли. В таких условиях к середине XIX века почти треть всех пахотных земель острова оказалась занята картофельными посадками, и не менее двух третей выращенного картофеля использовалось именно как продовольствие на внутреннем рынке острова. Для большинства ирландцев-бедняков нередко именно картофель в разных видах составлял основу их ежедневного рациона. С середины 40-х годов XIX века Ирландия переживала аграрный переворот. Падение цен на хлеб (после отмены в 1846 году в Англии «хлебных законов») побудило землевладельцев начать интенсивный переход от системы мелкой крестьянской аренды к крупному пастбищному хозяйству. Усилился процесс изгнания мелких арендаторов с земли (так называемая очистка имений). Неурожаи картофеля не были для Ирландии чем-то новым, и когда они случались, правительством принимались определенные меры по оказанию помощи пострадавшим. Если на следующий год урожай оказывался хорошим, то долгосрочных проблем, как правило, не возникало. Так что когда в 1845 году страну постиг очередной картофельный неурожай, особого беспокойства у британских властей это поначалу не вызвало. Причиной неурожая в 1845 году стало распространение фитофтороза, или бурой фитофторозной гнили – болезни, вызываемой паразитическими грибоподобными микроорганизмами (оомицетами). При этом заболевании инфекция передается от растения к растению с токами воды и при контакте здоровых частей растений с пораженными. Зараженные клубни начинают гнить прямо в земле или в хранилищах. Кроме того, после уборки урожая споры возбудителя сохраняются и с током воды переносятся в почве.

Поскольку все поля в стране были засажены одним сортом картофеля, пострадал практически весь урожай. В следующем сезоне 1846 года на посадку пришлось брать зараженные клубни или низкокачественный семенной картофель – все то, что удалось сохранить. Но это вылилось лишь в новые неурожаи. Многие крестьяне остались без работы. Правительство стало оказывать некоторую помощь нуждающимся – например, нанимало наиболее выносливых на работу, в основном на строительство дорог, – чтобы те могли как-то прокормить свои семьи. Многим ничего другого не оставалось, как только пойти в работные дома – учреждения, принимавшие на работу бедняков. За свой тяжелый труд они получали там пищу и кров. Причем жилье было весьма убогим и сырым, а пища нередко прогнившей. Выжить удавалось далеко не всем. Кроме Ирландии, болезнь картофеля перекинулась на другие европейские страны, но нигде больше не вызвала столь катастрофических последствий. Но самое худшее было еще впереди. Зима 1846–1847 годов выдалась на редкость холодной, поэтому практически все виды деятельности на открытом воздухе были прекращены. Различные государственные учреждения занимались благотворительностью. Но средства, выделенные из государственной казны на оказание помощи беднякам, за два года были исчерпаны, и их катастрофически не хватало на то, чтобы помочь постоянно растущему числу обессиленных от голода людей. В довершение всего на Ирландию обрушилось еще одно несчастье. Лендлорды, многие из которых сами имели долги, стали взимать большую арендную плату за свои земельные наделы в Ирландии. Мало кто из арендаторов мог им платить, и в результате тысячи лишились своих земельных наделов. Некоторых выселили, другие просто бросили свои земли и отправились в города в поисках лучшей жизни. Но города испытывали свои трудности. Росло число тех, для кого оставался единственный выход – эмигрировать. С начала XVIII века не прекращался приток ирландских эмигрантов в Великобританию и Америку. После голодной зимы 1845 года число эмигрантов увеличилось в десятки раз. К середине XIX века четверть населения городов восточного побережья США составляли ирландцы. За шесть голодных лет пять тысяч кораблей пересекли Атлантику, преодолев опасный путь в пять тысяч километров. Многие из тех кораблей к тому времени давно отслужили свой ресурс. На некоторых когда-то перевозили рабов. Если бы не критическая ситуация, на этих судах не стали бы выходить в море. Для пассажиров не было предусмотрено практически никаких удобств: люди вынуждены были ютиться в страшной тесноте, неделями жить впроголодь в антисанитарных условиях. Тысячи людей, и без того ослабленных голодом, во время путешествия заболевали. Многие умирали. В 1847 году корабли, направлявшиеся к берегам Канады, стали называть «плавучими гробами». Из 100 тысяч их пассажиров примерно 16 тысяч умерли в пути или вскоре после прибытия к месту назначения. Хотя переселенцы писали своим оставшимся в Ирландии родным и друзьям о всех тяготах пути и жизни в развивающейся Америке, поток эмигрантов не уменьшался.

Некоторые лендлорды поддерживали тех, кто когда-то арендовал у них землю. Один, к примеру, предоставил своим бывшим арендаторам три корабля и помог выехать из страны тысяче человек. Но это были эпизоды. Нередко из целой семьи уехать могли лишь один-два человека. Тысячи так никогда и не увидели своих родных. После двух неурожайных лет и массового выселения людей со своих земель разразились эпидемии. Ирландцев косил сыпной тиф, дизентерия и цинга. В 1848 году, воодушевленные хорошим урожаем предыдущего сезона, фермеры утроили площадь картофельных полей. Но случилась беда: лето выдалось очень дождливым, и картофель снова был поражен фитофторозом. Урожай погиб в третий раз за четыре года. Правительственные учреждения и благотворительные общества уже не в силах были как-то исправить положение. Но беды еще не закончились. Вспыхнувшая в 1849 году эпидемия холеры унесла около 36 тысяч жизней. Эпидемия оказалась последней в череде несчастий. На следующий год урожаи картофеля были здоровы, и жизнь стала налаживаться. Правительство приняло новые законы, которые аннулировали связанные с голодом задолженности. Население страны снова стало расти. Хотя в последующие годы фитофтороз несколько раз поражал картофельные посадки, больше никогда на страну не обрушивалось бедствие подобного масштаба. За те несколько лет голода Ирландия потеряла 20–25 % своего населения. Сейчас в одних только Соединенных Штатах Америки проживает свыше 40 миллионов человек ирландского происхождения. Президент США Джон Кеннеди и автомобильный магнат Генри Форд были прямыми потомками эмигрантов, прибывших из Ирландии на одном из «плавучих гробов» во время Великого голода. В результате голода погибло от 500 тысяч до 1,5 миллиона человек. Значительно увеличилась эмиграция (с 1846 по 1851 год выехали 1,5 миллиона человек). В итоге за 1841–1851 годы население Ирландии сократилось на 30 %. И в дальнейшем Ирландия стремительно теряла население: если в 1841 году численность населения составляла 8 миллионов 178 тысяч человек, то в 1901-м – всего 4 миллиона 459 тысяч. При всем этом Ирландия оставалась нетто-экспортером продовольствия все время голода, и за эти годы экспорт мяса даже вырос. По подсчетам некоторых авторов, запрета на экспорт зерна из Ирландии хватило бы для компенсации неурожая картофеля в 1846 году. ВОТ ЭТО КАК НАЗВАТЬ?! Жадность, скупость и черствость английских лендлордов перешла все границы. Вот ЭТО – действительно голодомор! И на нем эти морально ничтожные людишки с надутыми от важности щеками еще и прибыль от экспорта зерна имели! И ведь им-то никакой Гитлер в принципе не угрожал.

Индия. Карнатикские войны

Так названа серия военных конфликтов середины XVIII века между государствами индийского региона Карнатика на обломках империи Великих Моголов, за которыми стояли и которых направляли европейские колонизаторы в лице Британской и Французской Ост-Индских компаний. Конфликты были вызваны борьбой между многочисленными номинально независимыми правителями и их вассалами за главенство в Индии после распада там державы Великих Моголов, созданной ферганским завоевателем Бабуром. От европейских колонизаторов основными игроками на поле выступали француз Жозеф Франсуа Дюпле, ярко выраженный нападающий таранного типа, в 1742 году с успехом ставший губернатором Французской Индии, и англичанин Роберт Клайв, игрок более уравновешенный и менее авантюрный при проведении своих атак. Обе Ост-Индские компании активно включились в интриги между местными правителями, чтобы расширить влияние в стране своих держав. Карнатикские войны велись в основном на территории выше дельты реки Годавари, подконтрольной владетелю города Хайдарабада. Всего состоялось три Карнатикских войны: первая (1746–1748), вторая (1749–1754) и третья (1757–1763), при этом первая из них была фактически частью войны за австрийское наследство, третья – частью Семилетней войны. Первая англо-французская война в Индии в Карнатике была неудачна для англичан. Мадрас сдался Ля Бурдоннэ почти без боя, и единственное владение, оставшееся на юге за англичанами, был форт Святого Давида (несколько миль к югу от Пондишери), где нашли убежище Роберт Клайв и другие беглецы. Вторая не принесла успеха противникам.

Зато третья решила исход борьбы в Индии. И в первую очередь из-за глобального характера (от Канады и Бразилии до Индии и Филиппин) самой Семилетней войны, частью которой она была. В результате трех войн Британская Ост-Индская компания обеспечила себе на территории Индии значительное преимущество над другими европейскими торговыми компаниями. А сфера влияния Французской Ост-Индской компании оказалась фактически ограничена Пондишери. Британское доминирование впоследствии привело к превращению почти всей территории современной Индии в британскую колонию. Особенность первой в мире глобальной Семилетней войны была в том, что основные

события происходили на территории Восточной Германии – Саксонии и Померании. В боях между сильнейшими в мире русской и прусской армиями. А также тем, что, в отличие от Первой мировой войны, русская элита вела тонкую игру, заботясь в первую очередь о своих интересах, а не о пресловутом союзническом долге. Одной из причин было то, что русская армия, составляя 20 % численности союзников, нанесла войскам Фридриха Великого 2/3 потерь. Причем в важнейших сражениях: Цорндорф, Пальциг, Кунерсдорф. Войска же Австрии и Франции были биты, и не раз. Разбив Фридриха, русские не стали забирать его земли. Они взяли деньгами, в талерах, на следующую войну – с Турцией, за Крым и Черноморье. В этом был коренной интерес Российской империи. Франция, видя, что не только русские, но и австрийцы тянут одеяло на себя; будучи бита в Европе; из опасения быть разбитой в хлам на основных театрах войны (в той же Европе), практически обнулила свои войска в Америке, а особенно – в Индии. Взвалив ведение войны на отдаленных театрах на индейцев в Америке и на союзных бенгальцев – в Индии. Все это было на руку лорду Клайву. Англия была союзницей Пруссии. Когда началась война с французами, Клайв занял город Чанданнагар. Раздраженный этим правитель Бенгалии вступил в союз с французами, но Клайв с небольшими силами (1000 европейцев, 2000 сипаев и 108 пушек) разбил войско бенгальцев (30 000 бенгальцев и 50 очень слабых пушек времен Афанасия Никитина и Васко да Гамы) при Плесси. С этого дня считается начало британского владычества в Восточной Индии. Это столкновение было спровоцировано захватом навабом (правителем) плацдарма англичан в Бенгалии – форта Уильям на территории современной Калькутты. Совет директоров направил на противодействие бенгальцам из Мадраса полковника Роберта Клайва и адмирала Чарльза Уотсона. Значительную роль в победе англичан сыграло предательство военачальников наваба, щедро подкупленных англичанами. Битва началась в 7.00 утра 23 июня 1757 года, когда индийская армия числом в 5000 человек перешла в наступление и открыла артиллерийский огонь по британским позициям. Остальные части не двинулись с места. В 11.00 утра один из командующих индийцев возглавил атаку, но был убит британским пушечным ядром. Это вызвало замешательство среди его солдат. Бой пришел в равновесие, причем остальные части бенгальцев продолжали стоять на месте. В полдень начался сильный ливень. Британцы оперативно спрятали порох, орудия и мушкеты от дождя, но нетренированные войска индийцев, несмотря на помощь добрым словом и напутствием от французских советников, не сумели сделать то же самое. Когда дождь прекратился, у британцев еще была огневая мощь, в то время как пушки и ружья их противников были надолго выведены из строя. В 2.00 пополудни британцы начали наступление. Мир Джафар приказал отступать. В 5:00 отступление переросло в бегство. При этом основная часть бенгальцев, парализованная изменой, простояла на месте все 10 часов боя, чтобы потом пуститься в бега.

Это сражение отдало Индию в руки Англии. Причем даже не английской короны, а Ост-Индской компании. Компании достались ценности из казны Бенгалии на сумму в 5,26 миллиона фунтов стерлингов. Роберт Клайв, командующий войсками компании, захватил ценностей более чем на 200 тысяч фунтов стерлингов. Компания присвоила и весь фискальный аппарат Бенгалии. Рента-налог была увеличена примерно вдвое. Сбор налога отдавался на краткосрочный откуп служащим компании и их местным агентам (баньянам) или местным ростовщикам (шроффам). Как свидетельствовал современник: «Они (откупщики) отбирали все до последнего фартинга у несчастных крестьян; последние, не желая покидать свои старые жилища, подчинялись требованиям, которые не могли выполнить». При сборе налогов применялись пытки, жертвами которых становились даже дети. Местным купцам было запрещено заниматься внешней торговлей. Англичане ввели внутренние таможни, монополизировали важнейшие отрасли внутрибенгальской торговли. Сотни тысяч бенгальских ремесленников были принудительно прикреплены к факториям компании, куда обязаны были сдавать свою продукцию по минимальным ценам, часто им вообще ничего не платили. Как свидетельствовал очевидец: «Коммерческий резидент (начальник фактории) назначает им всем (ремесленникам-ткачам) определенную работу, за небольшой аванс присваивает их труд, лишает их права использовать свое искусство для собственной выгоды». «Агенты компании платят за забираемые товары гроши либо не платят вовсе», – сообщал в Калькутту служащий компании в 1762 году. «Рынки, пристани, оптовые рынки и зернохранилища полностью разрушены. В результате этих насилий торговцы со своими людьми, ремесленники и райаты (крестьяне) и другие бежали», – значится в сообщении правителя округа Бирбум навабу, сохранившему номинальную власть. В 1762 году Клайв и другие высшие служащие компании образовали общество для монопольной торговли солью, бетелем и табаком в Бенгалии, Бихаре и Ориссе. Заминадары и непосредственные производители были обязаны сдавать товары этому обществу по принудительно низкой цене. Это вело к разорению как индийских землевладельцев, так и крестьян с ремесленниками, зато вело к быстрому обогащению компании. Ее чистый доход в 1765 году равнялся 14 946 тысячам рупий, а в 1767-м уже 21 177 тысячам рупий. Ограбление населения привело к голоду 1769–1770 годов, во время которого погибло от 7 до 10 миллионов бенгальцев. В 1780-1790-х годах в Бенгалии снова разразился голод, погибло еще несколько миллионов человек. Голодом были поражены также Бенарес, Джамму, Бомбей и Мадрас.

Это хуже сталинского Голодомора. Тут хоть причина была – неумолимая внешняя угроза, так же неумолимо требовавшая денег под станки. А здесь – никакой реально страшной, принуждающей причины, кроме элементарной жадности.

На другом конце света, в Атлантике, просвещенные англичане с XVI по начало XIX века играли ведущие роли в торговле живым товаром, поставляя рабов из Африки и в Бразилию, и в Северную Америку. Англосаксонская цивилизация вообще была менее гуманна к людям. Поэтому англосаксы и пиарят без устали жестокость оккупантов и завоевателей – русских и испанцев. Чтобы припрятать в первую очередь свои грехи. Тем более что на Тихом океане в многолюдном Китае, не сумев предложить Китаю выгод, аналогичных кяхтинской торговле, англичане развязали грязные «опиумные войны», сократившие население Китая в 1840–1859 годах на 30 (!)%, с 400 миллионов до 270 миллионов человек. Китай от гибели тогда спасла русская армия восточносибирского губернатора. Ну конечно же, русские – варвары! И испанцы – да такие же! Какие, понимаешь, одни; такие же, понимаешь, и другие – такие же, как говаривал классик постгорбачевской семибанкирщины.

Первая опиумная война 1840–1842 годов

С самого начала коммерческих отношений между Великобританией и Китаем торговый баланс имел заметный уклон в пользу китайского экспорта. В то время как в Европе китайские товары считались экзотикой и признаком шика, политика императоров династии Цин была направлена на изолирование страны, ограждение ее от иностранного влияния. Так, иностранным торговым судам был открыт только один порт, а самим торговцам было не только запрещено покидать его территорию, но и даже учить китайский язык. Со стороны Китая торговля с европейцами была разрешена лишь гильдии 12 торговцев. Черной завистью завидовали атлантические державы России, которая посредством кяхтинской торговли оказалась не только монопольным торговцем с Китаем, но и главным поставщиком товаров Европы в Поднебесную.

В таких условиях европейские торговцы практически не имели возможности продавать свои товары в Китае, спросом пользовались лишь русские меха и итальянское стекло. В очень ограниченном для Англии размере. Это вынуждало Англию оплачивать свои все возрастающие закупки китайских товаров драгоценными металлами. Пытаясь восстановить равновесие, английские власти посылали торговые делегации к китайским императорам, но переговоры никогда не увенчивались успехом. К XIX веку, тем не менее, товар, способный заинтересовать Китай, был найден. Речь шла об опиуме. Несмотря на полный запрет на торговлю и употребление в Китае опиума (императорские декреты 1729 и 1799 годов), начиная с 1773 года Британская Ост-Индская компания приобретает монополию на закупку бенгальского опиума. В 1775 году она нелегально, но очень выгодно для себя продает в Китае 1,4 тонны опиума. К 1830 году объем продаж опиума составит 1500 тонн. Невзирая на абсолютную нелегальность этой торговли, она получает полную поддержку британского правительства, чья цель – положительный торговый баланс с Китаем – была достигнута в 1833 году. В 1834 году под давлением британских торговцев у Ост-Индской компании отбирается монополия на торговлю с Китаем, что приводит к новому буму продажи опиума, и в 1835 году опиум составляет 3/4 всего импорта Китая; импортный опиум курили свыше 2 миллионов человек. В 1838 году объем продажи опиума составил 2000 тонн, миллионы китайцев всех слоев и сословий были вовлечены в потребление наркотика. По оценке современников, наркоманами стали от 10 до 20 % столичных и от 20 до 30 % провинциальных чиновников; в отдельных учреждениях этим занимались от 50 до 60 % всех должностных лиц. Среди солдат и офицеров курение опиума стало повальным явлением. Китайский народ был почти полностью деморализован. После отмены монополии Ост-Индской компании английские купцы в Гуанчжоу, объединившись, создали свою торговую палату во главе с крупным опиумоторговцем Дж. Мэтисоном. Последний сразу же направился в Лондон добиваться силового решения проблемы китайского рынка. Активность английского торгового капитала в Китае резко усилилась. Английская буржуазия настойчиво требовала от правительства действенных мер по слому «изоляции» Китая и захвату какого-нибудь острова у его побережья как оплота свободной коммерции (при выборе такового назывался и Тайвань). Деловые круги Лондона все более подталкивали к силовому решению «китайского вопроса». Было решено провести явочным путем картографическую, коммерческую и военную разведку «закрытого» китайского побережья. Эта задача была возложена на гуанчжоуский совет Ост-Индской компании, а во главе экспедиции поставлен ее суперкарго Х. Линдсей. Его корабль, следуя из Калькутты в Японию, якобы из-за непогоды отклонился от курса и был вынужден идти вдоль побережья Китая от одного «закрытого» порта к другому. Невзирая на все запреты Пекина и протесты местных властей, экспедиция Линдсея в 1832 году выполнила свою задачу. Она обследовала порты Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай, а затем посетила Тайвань.