Как Саушкин ходил за спичками
Шрифт:
— От зверины одно средство — электричество. Мельник раскричался:
— Не надо мне ни електричества, ни атому, ни селиви-стера!.. Или как его там, показывает который, с ручками.
— Посидите в полной темноте, — сказал Саушкин, — авось придумаете другое.
Мельник отмахнулся:
— Сидел я в твоей полной темноте… Ты хоть скажи, что зверине это самое електричество?
— А вот скажите, где живут лешие, кикиморы, шишиги?
Мельник подумал и ответил:
—
— Стало быть, там, — сказал Саушкин, — где нет ни радио, ни электрического света, ни селивистера… тьфу, ни телевизора. Так?
— Оно так, — поневоле согласился мельник.
Приплыл на водном велосипеде Ген Никифорович, привёз мотки проводов, инструмент.
Провели на острове электричество, поставили розетки, ввернули лампочки.
Мельницу отремонтировали, пустили, замахала она крыльями.
— Жизнь у вас налаживается, — сказал Саушкин мельнику, — деньги на месте, мельницу пустили… Усатая зверина больше не явится… Всё как у людей. Можно и жениться.
— Может, есть такая, какая пошла бы за меня, да как её обнаружишь, — сказал мельник. — Мил-друг Саушкин, благодетель мой, посидел бы ещё раз в полной темноте, а?
Посидел Саушкин в амбаре. Вышел, объявил: додумался, есть невеста для мельника, поехали, мол, сватать.
Ген Никифорович немедленно забрался на свой водный велосипед, а Саушкин не спешил: дескать, по-вашему — «вперёд, а там разберёмся», а по-нашему — «вперёд, но сперва разберёмся». Он расспросил мельника, как и что говорить при сватовстве.
Мельник учил:
— Главное в сватовстве — смело нахваливайте меня, врите за семерых. Чтобы вас несло, как на салазках под гору. Чтоб на вербе груши росли, чтоб медведь летал.
У мельника в доме стояла горка из шести сундуков. Достали из сундуков праздничную одежду. Нарядились Саушкин и Ген Никифорович: шёлковые рубашки подпоясаны витыми поясами, блестят лакированные сапоги. Картузы щёгольские, с солнышком на лакированных козырьках. В руках гармошки саратовские, с колокольцами.
Отплыли сваты от острова.
— Вперёд, и ничего не бойтесь, — сказал Саушкин Гену Никифоровичу.
СВАТАЮТ, ТАК ХВАСТАЮТ
— Вперёд, и ничего не бойся, — сказал себе Саушкин, как высадились они на острове усатой старухи.
Вышла она к ним разряженная, в сарафане, в жемчугах. Щёки свёклой нарумянены, брови наведены углем. Ген Никифорович начал:
— Были в Италии, были и далее, были в Париже, были и ближе.
Саушкин подхватил:
— У вас товар, у нас купец! Сватается князь-княжевич, красавец королевич!
Старуха отнекивалась:
— Спасибо за честь, да рано мне замуж-то. Саушкин и так, и этак подкатывался
— Счастья своего не понимаете. Вам подают белужину, А вы: посидим без ужина.
Старуха опускала глаза:
— Больно в широки сани сажусь. Такого красавца да мне в мужья.
Посватали, наконец.
Назначили день свадьбы и место. Поставили мельнику видеотелефон, чтоб звонил невесте, как соскучится, и не только слышал её, но и видел.
Уехал к себе на остров Ген Никифорович.
Как прощались Саушкин с мельником, радовался Саушкин:
— Недаром хлопотали, такую красавицу на свете не сыскать.
Мельник вздыхал:
— Усы-то у неё, как у военного.
— Подумаешь, — смеялся Саушкин, — подарите ей на свадьбу электробритву, у вас теперь электричество.
СНОВА ОСТРОВ СО СНЕЖНЫМИ ГОРАМИ!
— Вперёд, и никого не бойся, — сказал себе Саушкин на острове со снежными горами.
На воротах палаточного городка Саушкин увидел такую записку: «Если кому понадоблюсь, ищите на горе. Сбрасываю камни».
Саушкин надел штормовку, горные ботинки, снарядился, как положено альпинисту. Прошёл снежный склон, дальше рубил ледорубом ступеньки, а как началась каменная стена, вбивал в трещины стальные крюки.
Наконец Саушкин добрался до вершины. Там снежный человек трудился, не жалея сил. Он отыскивал камень и сталкивал его. По пути вниз камень сбивал другие камни. Каменный поток вливался в ущелье, как в реку. Камни докатывались до стен дома толстяков-добряков. Раздавался звон и гром. Снежный человек с хохотом объяснил Саушкину:
— Стены толстяки сложили из котлов, кастрюль и окороков!
— Брось-ка ты хулиганить, — сказал Саушкин.
— Пусть убираются! Всё пропахло их копченьями. Тут остров альпинистов, а не столовая!..
— А если я сделаю их альпинистами?
— Альпинистами? Разве ты сможешь? Вот если бы они попали в руки мне — инструктору альпинизма!
— Ты мне и поможешь сделать их альпинистами. Я посажу тебя в карман, будешь подсказывать. Шёпотом, конечно.
Снежный человек согласился с восторгом. Добряки встретили Саушкина охами и ахами:
— Зачем, зачем ты вернулся?.. Великан заваливает нас камнями!
— Ах, Саушкин, великан так вырос, он теперь пишет на самых вершинах. И всё про полулитровую кружку. Ты не знаешь, сколько вёдер входит в великанскую полулитровую кружку?
Бедные толстяки! Животы опали, как проколотые мячи, штаны болтались мешками. Давно уж они не доставали из стен свои зубные щётки. К чему? Ведь пили они пустую воду, правда, при том глядели на висящий на ниточке кусочек сахара.