Как создавалась Библия
Шрифт:
Опять-таки историк времен плена не стал убирать это обетование, хотя оно явно не сбылось: Храм лежал в руинах. Он похоронил его среди напоминаний об условиях завета с Моисеем. Он добавил четыре предложения, в которых Бог говорит уже не только с Соломоном, но и со всем народом. Бог предупреждает народ: в случае непослушания заповедям, он пошлет изгнание и отвергнет Храм. В частности:
Я истреблю Израиля с лица земли, которую я дал ему, и храм, который я освятил имени моему, отвергну от лица моего. [156]
156
3 Цар 9:7.
Отметим разницу между двумя процитированными отрывками. Оба они упоминают о Храме как о месте, который освящен имени Яхве. Однако
Опять-таки события в библейском мире наложили колоссальный отпечаток на развитие Библии, на ее формирование в таком виде, который затем во многом определил характер иудаизма и христианства. В данном случае, падение давидической династии после нескольких веков владычества привело к усилению роли завета Моисеева. Историческая реальность (теперь отраженная в формулировках девтерономической истории) была такова, что надежды на благополучие не могли больше связываться с давидическим заветом. Выживание и судьба нации определяются не обетованием царю о вечном престоле и об Иерусалимском храме, а верностью всего народа договору с Богом. Обетование Давиду же стало пониматься иначе: как указание на то, что престол всегда будет доступен давидической династии. Пусть в настоящее время престол пустует, остается возможность того, что однажды потомок Давида (мессия) придет и будет править справедливо. Значение этой новой концепции для иудаизма и христианства, как известно, невозможно переоценить.
Девтерономисту времен плена осталось дописать концовку: участь народа. Он сообщил, что вавилоняне депортировали в Вавилонию последних царей и несколько тысяч человек из народа. Он также сообщил, что Годолия, правитель, поставленный вавилонянами, был убит, после чего оставшийся народ бежал в Египет.
Он не стал интерпретировать эти последние события. Мы не находим никакой морализации, ни краткой, ни Минной. Ничего вроде «Иуда был изгнан из своей земли за то, что поклонялись другим богам». Такая безыскусная концовка была возможна, поскольку новый девтерономист уже подготовил почву для нее. В своих тщательно подобранных вставках он уже объяснил читателям, что поклонение другим богам — худшее из возможных зол, ведущее к гибели и плену, а цари, особенно Манассия, уже подтолкнули народ на гибельный путь. В свете этих предупреждений, лаконичный рассказ о гибели царства производит глубокое впечатление: что сулилось, то сбылось.
Отметим одну конкретную вставку, которая готовила почву для лаконичной концовки. Автор добавил проклятие к тексту Второзакония. В версии Dtr1 Второзаконие уже содержало список грозных проклятий. Список наказаний за нарушение завета до сих пор страшно читать: болезни, безумие, слепота, военные поражения, гибель урожая и домашнего скота, голод вплоть до того, что люди будут пожирать собственных детей. Пленный девтерономист добавил общие упоминания о плене и одно более конкретное проклятие под конец списка. Какова худшая угроза для израильтянина? Вот последнее из проклятий Второзакония:
И возвратит тебя Яхве в Египет…тем путем, о котором я сказал тебе: «Ты более не увидишь его»; и там будете продаваться врагам вашим в рабов и в рабынь, и не будет покупающего. [157]
Назад в Египет! Худшее наказание для народа, который начал свою историю с избавления от египетского рабства. Затем, в конце Четвертой книги Царств, автор просто сообщил о судьбе народа. Вавилонский император назначил правителем Иудеи Годолию. Годолия был убит. В страхе перед акцией возмездия со стороны вавилонян народ бежал. И вот последнее предложение повествования:
157
Втор 28:68.
И встал весь народ, от малого до большого, и военачальники, и пошли в Египет, потому что боялись халдеев. [158]
Таким образом, автор времен плена превратил новую редакцию истории в рассказ о пути Израиля из Египта в Египет. Он придал рассказу совершенно новую форму и направленность, по-видимому, не убирая из первоначальной версии ни единого слова.
Неужели на этом все заканчивается? Считал ли автор второй редакции, что вавилонский и египетский плен — конец завета и народа? Конечно, нет. Он оставил людям надежду. Среди его вставок в текст было напоминание, что Яхве — Бог милостивый, сострадательный и прощающий. Для библейского мира это не
158
4 Цар 25:26.
159
Втор 4:25–31.
Кем он был? Как у него оказалась копия первоначальной версии истории? Как ему удалось сымитировать язык и стиль этой первоначальной версии? Да и вообще, почему он не написал все заново, а лишь слегка подредактировал существующий вариант?
Наиболее вероятный ответ на все эти вопросы состоит в том, что обе редакции девтерономической истории принадлежат одному и тому же перу.
У него была копия Dtr1, поскольку он и написал это произведение. Он не стал создавать новое сочинение, а удовлетворился рядом вставок, поскольку первоначальную версию делал сам, и она до сих пор казалась ему приемлемой, за вычетом нескольких предложений. (Да и вообще, какой писатель станет отбрасывать созданный им семитомный труд и начинать все с чистого листа?) Язык и стиль похожи, поскольку принадлежат одному и тому же человеку.
Среди ученых распространена теория, что девтерономический материал был создан «школой», а не одним человеком. То есть был круг людей с общими взглядами и интересами: они писали похожим стилем и похожим языком, потому что принадлежали к одной группе. К дев-терономическим разделам Библии приложили руку разные его представители.
Однако одна школа необязательно означает один стиль. (Яркий пример — пифагорейцы в Греции.) Между тем в случае с девтерономической историей, сходство между Dtr1 и Dtr2 феноменальное. Более того, нет веских оснований постулировать существование неизвестной нам «школы», когда автором можно, и даже вполне естественно, представить одного человека. Первая редакция истории (Dtr1) была написана до гибели Иосии (т. е. до 609 года до н. э.). Вторая редакция (Dtr2) появилась на свет после разрушения Иерусалима и начала вавилонского плена (т. е. после 587 года до н. э.). Эти две даты отделяют всего двадцать два года, которые укладываются в срок жизни одного человека.
Пора назвать автора по имени. Начнем с того, что мы знаем одного человека, который был жив и писал именно в те годы: пророк Иеремия. Он был в нужное время и в нужном месте. Он был жрецом, из жреческих кругов Шило и Анатота. Во время правления Иосии, когда был создан документ Dtr1, он находился в Иерусалиме. После гибели Иерусалима и начала вавилонского плена, когда был создан документ Dtr2, он находился в Египте. Его книга наполнена лексикой девтерономической истории: общие любимые слова и фразы, общие метафоры, да и одинаковая точка зрения практически по любому существенному вопросу. Вполне возможно, он также был сыном человека, который обнаружил девтерономический кодекс. Он благосклонно относился к Иосии, но не к его преемникам на престоле.
Более того, Книга Иеремии вся буквально исполнена лексикой как Dtr1, так и Dtr2. Как получилось, что фразы, типичные для Dtr1, появляются в Книге Иеремии, часто переплетенные с фразами, в остальном уникальными для Dtr2, если все три не происходят из одного источника? Объяснять такие совпадения деятельностью «девтерономической школы», представители которой якобы использовали одинаковые формулировки, значит игнорировать все указания на причастность Иеремии к созданию этой истории. Опять-таки, из чего видно, что такая литературная школа вообще существовала? Книга Иеремии создает совершенно иную картину: пророк Иеремия, и с ним один писец по имени Барух, сын Нерии. Мы видим, как он диктует пророчества Баруху, который записывает их в свиток. [160]
160
Иер 36.