Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений
Шрифт:
Командующий спецназом сказал с подножки джипа:
— То, что вам предстоит сделать, важно для государства Израиль. Я знаю, что каждый из вас выполнит свой долг. Желаю удачи. Благодарю.
Шомрон валился с ног от усталости. Началась посадка в «гиппо». Летчики были изумлены видом десантников. Никакой воинской формы. Многие в затрапезной штатской одежде и даже в комбинезонах, в каких работают дояры в израильских киббуцах. Кое на ком была униформа арафатовского ФАТХа.
— Видели бы вы, как они стали появляться на военной базе! — рассказывал
Первым в Африку унесся военный «Боинг-707», перекрашенный в цвета гражданской компании «Эль-Аль». Самолет был напичкан электроникой. На борту находились главком ВВС Бени Пелед и замначальника генштаба Иекутиель Адам. Они следовали обычным международным коридором и должны были совершить посадку в кенийской столице Найроби. В кармане Пеледа лежал паспорт на имя Сиднея Коэна, южноафриканского торговца мехами. Следом стартовал такой же с виду «боинг». Он был оборудован как воздушный госпиталь, и нес часть санитарной команды операции «Молния».
В 14 часов 3 июля 1976 года Рабин открыл заседание правительства. Моргая красными от усталости глазами, сказал:
— Если операция провалится и в стране поднимется волна протестов, я готов буду уйти в отставку. После доклада начальника генштаба о ночной тренировке и с согласия всех членов специальной комиссии я одобрил план «Молния». Прошу высказываться безо всякого регламента. Наше совместное решение должно быть всесторонне взвешенным.
Рабин сам был начальником генштаба в Шестидневную войну. Ему было свойственно просчитывать и отрабатывать до последних мелочей любые планы действий в ответ на все мыслимые и даже немыслимые ходы противника.
— Операция «Молния» — длиннейшая по расстоянию, кратчайшая по времени и отважнейшая по замыслу, — сообщил министр обороны Перес. — Это относительный риск, неизбежный при опасностях, которым мы подвергаемся. Идеального решения не существует.
— С терроризмом невозможно бороться без расчетливого риска, — добавил начштаба Гур.
— Если «гиппо» подведут в Энтеббе, то к заложникам добавятся еще почти триста израильтян, — напомнил министр транспорта Яакоби.
Министр иностранных дел Игаэль Аллон покачал головой:
— Тогда нам придется выполнить все требования террористов. Причем к прежним требованиям они, вероятно, прибавят новые. Это будет полное наше поражение и полная победа воздушных пиратов!
…Аэродром Эмбакази отделен от кенийской столицы Найроби пятью километрами парка аттракционов. С интервалом в два часа штаб израильских ВВС и воздушный госпиталь приземлились в 4-м квадрате: Начальник полиции аэропорта Лайонел Дэвис приказал взять «боинги» под очень плотную охрану. В этом не было ничего необычного: через весь мир действительно проходил фронт борьбы с израильтянами, как и задумали окулисты Хадад и Хабаш в далеком 1967 году.
Кенийские диспетчеры были убеждены, что прибыли гражданские рейсы № 169 и № 167 компании «Эль-Аль» — вот только почему-то вне расписания. Немного смутило диспетчеров
— Экипаж устранит все неисправности собственными силами!
Лишь теперь генерал Шомрон разрешил взлет остальным участникам «Молнии» — четырем «гиппо», а также «фантомам» сопровождения. Сразу после взлета одни переодетые десантники заползли под вездеходы, другие втиснулись между джипами и контейнерами. И тут же все как один уснули, поскольку всю предыдущую ночь усиленно тренировались.
Кондиционеры не успевали охлаждать воздух, и в чреве огромных самолетов стояла ужасная духота. Труднее всех приходилось бойцам в форме угандийской армии — их выкрашенные черной краской лица лоснились от пота. Один здоровенный, очень рослый парень должен был сыграть самого Большого Папу. Его загримировала, глядя на фотографии диктатора, резервистка ВВС по кличке Реума. В своей «обычной» гражданской жизни она работала гримером на ТВ.
Тем временем заседание правительства продолжалось, и никакого окончательного решения принято не было. Игаэль Аллон высказал очень серьезные опасения, причем его мнение было весьма авторитетным. Подлетая к Красному морю, штурман ведущего транспортника хмыкнул:
— У нас кончится горючее, пока эти идиоты там спорят.
— Они болтают, мы потеем, а Большой Папа уже поедает первого заложника, — пробормотал сержант в комбинезоне механика Восточно-Африканских авиалиний.
Не отрываясь от радарного монитора, один из операторов добавил:
— Если правительство еще немного потянет время, русские выпустят свои МиГи.
— А это совсем не то, что МиГи в руках угандийцев! — отозвался другой оператор. — Наших министров хлебом не корми, дай бормотать в свои бороды…
Упоминание бород было намеком на религиозных членов кабинета, которые не входили в спецкомиссию по освобождению заложников и сегодня были особенно многословны. «Гиппо» провели в воздухе четверть часа и уже пролетали над самой южной точкой тогдашнего Израиля, Шарм-аш-Шейхом на красноморском берегу Синая, когда в наушники пилотов поступил долгожданный условный сигнал:
— Зинук!
Заседание кабинета завершилось. Стрелки на бортовых часах показывали 15.30. Строжайший запрет иудаизма на выполнение какой бы то ни было работы в священную субботу был беспощадно нарушен.
Всякая связь на военных частотах прекратилась. Штурманы ведомых самолетов ориентировались на ведущего «гиппо», командир экипажа которого носил оперативную кличку Давид. Подобно «боингам», «гиппо» были перекрашены в гражданские суда и летели по обычному гражданскому маршруту. Путь до Энтеббе должен был занять семь часов. Друг за другом все участники рейда следили по радарам. Одновременно «фантомы» с большой высоты создавали помехи радарам противника и готовы были изменить траектории управляемых ракет, если бы кто-либо выпустил их по «гиппо».