Как сражалась революция
Шрифт:
Победа была полная. Огромное количество солдат сдалось. Был захвачен штаб противника со всеми документами и материалами, со всем людским персоналом, были захвачены два броневика и огромное количество артиллерийского оружия и продовольствия.
Огромная тяжесть спала с плеч тех, кто рискнул предпринять эту трудную операцию.
У нас было сравнительно мало жертв. Красноармейцы получили возможность вдоволь поесть, попить, отдохнуть.
Резолюция
Нас удивляло, почему генерал Литвинов, несмотря на то что мы были явно обнаружены, не принял мер обороны, которые могли бы решить
На этом рапорте значилась резолюция генерала Литвинова:
Арестовать паникера. Чтобы в четырех верстах могли очутиться красные — это исключено.
Генерал Литвинов.
В партизанских отрядах Крыма
Известный полярный исследователь, руководитель первой советской научно-исследовательской станции на дрейфующей льдине в Центральной Арктике, доктор географических наук, контр-адмирал, дважды Герой Советского Союза. В годы гражданской войны активный участник гражданского движения во врангелевском тылу.
В 1920 году я был в Николаеве комиссаром оперативного отдела штаба морских сил Юго-Западного фронта. Летом сюда приехал старый друг Алексей Васильевич Мокроусов. Мокроусова я крепко любил за его кристальную честность, смелость и отвагу. Он был одним из боевых командиров, который водил красногвардейские отряды против Корнилова, Каледина и Деникина, громил белогвардейцев под Киевом. Все его уважали за необычайную храбрость и беззаветную преданность революции и народу.
Мы встретились и долго и задушевно беседовали. Мокроусов интересовался тем, что делается в Крыму. Затем так же неожиданно, как появился, исчез.
Вскоре после этого командующий морскими силами Юго-Западного фронта Измайлов выезжал со своими штабами инспектировать Азовскую флотилию. Вместе с ним в Ростов выехал и я.
И вот здесь снова встретил Мокроусова. Он уже возвращался из Харькова. От него узнал, что Закордонный отдел ЦК партии Украины и штаб Юго-Западного фронта поручили ему организовать повстанческую революционную армию в тылу у Врангеля. Мокроусов ехал в Крым и собирал людей для десанта. Разговор у нас был короткий.
— Согласен поехать? — спросил Мокроусов.
— Согласен,— ответил я.
Измайлов тотчас оформил откомандирование меня в распоряжение Мокроусова, и я сразу включился в работу.
Подготовка
Мокроусов отправился в Революционный военный совет Кавказского фронта. Там он предъявил приказ о том, чтобы ему срочно дали для переезда в Крым катер.
— Куда вы пойдете в тыл Врангеля, когда все Черное море находится в его руках, когда там ходят десятки иностранных военных кораблей?
Мокроусов настаивал на своем:
— Мы верим, что сделаем свое дело, несмотря на то что Врангелю помогает
Антанта. Люди, которые со мной, ни перед чем не остановятся. Доверие партии оправдаем.
Катер нам нашли на Кубани. Но и тут ухмылялись:
— Вы на этой скорлупе собираетесь пробраться в Крым?
Мы отшучивались:
— Где уж нам. Рыбу пугать разве...
Через три дня выехали в Краснодар.
Здесь в Реввоенсовете 9-й Кубанской армии получили катер «Гаджибей», погрузили его на железнодорожные платформы и выехали в Новороссийск.
В Новороссийском порту получили второй катер — «Витязь». Мокроусов предложил изменить внешний вид его, чтобы обмануть белых. Сделали из тонкого железа вторую трубу — фальшивую. Корпус и трубы покрасили в серый цвет. На дальнем расстоянии «Витязь» теперь казался миноносцем.
Подготовка проходила в большой тайне. Местные организации считали, что наши катера принадлежат береговой охране.
Много пришлось повозиться с моторами, чтобы не подвели при переходах.
Горючее (бензин) имели только для одного катера. Для второго потребовался уголь, но его было мало, и мы повсюду собирали макуху. Нагрузили катер макухой до самой трубы.
В Крым решили идти ближайшим путем: от Анапы. Для этого на двух катерах направились из Новороссийска в Анапу.
В Анапе
Когда подошли к городу, местные работники решили, что высаживается белогвардейский десант. В исполкоме мы никого не застали.
— Где председатель? — спросили у сторожа.
Он ответил:
— В город пришли белые, и все скрылись.
Узнав, что катера наши, а мы — свои, собрались члены исполкома. Переговоры с ними вел Мокроусов.
Мы с Колей Ефимовым разобрали и собрали мотор на «Гаджибее». Теперь уже были за него спокойны.
Все было готово.
Стоял прекрасный августовский день. Рыбаки наловили много кефали и стали угощать нас:
— Морячки, возьмите рыбки, покушайте.
Мы хотели заплатить, но рыбаки ни за что не хотели брать деньги.
Митя Соколов, большой весельчак, замечательный и преданный товарищ, собрал всю рыбу в мешок и, взвалив его на плечи, направился в местную пекарню. Немного погодя он, сияющий, возвратился с противнем в руках, еще издали крича:
— Ну, братки, навались на кефаль!
Аппетит у нас был зверский, и мы на прощание вволю покушали жареной рыбы.
Штурман Жора
В Новороссийске мы пригласили штурманом бывшего мичмана царского флота, носившего кличку «Жорж». Он слыл за человека, прекрасно знающего Крымское побережье, а нам нужно было найти удобное место для десанта. Но этот Жорж оказался горьким пьяницей. Он был настолько неравнодушен к спиртному, что, когда следовало залить компас чистым спиртом, мы приставляли к нему наблюдателя, чтобы спирт вместо компаса не попал в рот Жоржа. Именно этот Жорж и подвел нас.