Как свести родителей за 30 дней
Шрифт:
Привычная нахальная ухмылка на его губах вызвала у Эвелины сильное раздражение. Она говорила о нешуточных вещах, беспокоясь о безопасности матери, а парень пренебрежительно относился к чувствам одноклассницы, будто ему на самом деле все равно на Эвелину и Теону – важно лишь свести родителей.
От этих мыслей девушке стало гадко на душе.
– Пришлось преисполниться в познании, чтобы научиться общаться с тобой на одном языке, – враждебно насупившись, буркнула она. – И вот повторяю, чтобы ты меня услышал: пятьдесят процентов. Из-за твоей глупой затеи моя мама может упасть и повредить себе что-нибудь.
Лука
В его глазах промелькнуло понимание, и он поспешил добавить:
– Я никогда не предлагаю идеи, которые могут кому-то реально навредить. Игорь не говорил Нинель ничего ужасного. Не угрожал, не прикасался и не опускался до похабщины. Он навязчиво подкатывал, как делают некоторые придурки. Ну а Нинель оказалась слишком мнительной. Признаюсь, тут был мой просчет. Я думал, что в обычной жизни она такая же самоуверенная и бойкая, как в школе. Но, наверное, у нее просто такой образ. Я сожалею, что безответственно подошел к делу и не собрал достоверную информацию о ее характере. Да, я действительно виноват. – Голос звучал твердо и ровно.
Эвелина ни на секунду не усомнилась в неискренности Луки. Парень говорил правду и с честью признавал ошибку, сильно сожалея о просчете.
Открытый взгляд парня потушил злость в груди Эвелины. Она уже не сердилась и продолжала слушать Луку.
– Чтобы не допускать подобного промаха, я все посчитал дважды. Твоя мама не упадет. Поскользнется? Да. Но сохранит равновесие. Даю гарантию в девяносто процентов. И сейчас докажу, почему я уверен. Смотри…
Лука присел на корточки возле лужи, которая превратилась в поблескивающий на свету лед.
Тридцать градусов мороза – отличная температура для быстрой кристаллизации.
– Радиус льда составляет примерно пятнадцать сантиметров. Значит, длина тридцать сантиметров, – продолжил парень и тут же руками очертил предполагаемый радиус лужи. – Размер ноги твоей матери – тридцать восьмой. Я на домашних тапочках увидел, если что. С учетом зимней обуви получается, что стопа Теоны Руфовны – это двадцать пять сантиметров с погрешностью. Лужа, как я сказал, тридцать. Значит, остается плюс-минус пять свободных сантиметров льда, чего явно недостаточно для того, чтобы случайно наступить на него второй ногой. Иначе говоря, Теона Руфовна поскользнется лишь одной ногой. Второй же будет крепко стоять на асфальте, что тупо не даст ей упасть. Но мой отец не будет ничего знать. Он увидит, как Теона Руфовна поскользнется и рефлекторно попытается ее поймать. Вот что является той самой романтикой, которая нужна их отношениям – случайные касания, легкие объятия, вторжение в личное пространство и прочее.
Эвелина потеряла дар речи – настолько была велика степень ее изумления после монолога Луки. Раньше она даже не представляла, каковы его мыслительные процессы и на основании чего зачастую производились расчеты вычисления вероятности.
Девушка поражалась точным подсчетам и многочисленным формулам, но только сейчас сообразила, что долгое время не замечала слона в посудной лавке. Дотошные размышления Луки, производимые с небывалой скоростью, – вот что вводило в состояние ступора.
Эвелине понадобилось секунд десять, чтобы оправиться от шока и как-то проанализировать слова Луки. В своих вычислениях он был прав. Теона не сможет упасть: ведь площадь льда слишком мала, поэтому все основания для переживаний о здоровье матери
Однако кое-что все равно не вязалось.
– Если замерзшая лужа настолько небольшая, что туда поместится только одна нога, то мама может случайно переступить через нее. И никакой романтики не будет.
Лука понял, что в интонациях Эвелины не было враждебности, и обрадовался.
Он энергично потряс головой и объяснил:
– Но я же не просто так заставил тебя занять парковочное место. Я и это предусмотрел. Рост твоей мамы составляет сто шестьдесят сантиметров. Для справки – я вычислил это, когда был в твоей квартире в прошлый раз. Логично, что длина ее шага при размеренной ходьбе составляет шестьдесят шесть сантиметров. На основании полученных данных я высчитал оптимальное количество шагов с учетом погрешности и выбрал для лужи конкретное место. С вероятностью в девяносто два процента Теона Руфовна наступит на лед.
– Ты псих, – вырвалось у Эвелины.
Возможно, если бы здесь находилась другая девушка, Лука счел бы все за оскорбление.
Но в случае с Эвелиной он лишь широко улыбнулся и игриво сверкнул глазами.
– Я просто люблю математику.
– Именно это я и сказала.
Несколько секунд Эвелина и Лука пристально смотрели друг на друга. Их глаза блестели, как у шкодливых щеночков, устроивших очередную пакость. В груди расцветало приятное чувство окрыленности, из-за которого улыбка против воли всплывала на губах, а кончики пальцев кололо неимоверным желанием прикоснуться к человеку, стоящему напротив.
Желание было настолько сильным и непреодолимым, что ребята и не заметили, как сделали шаг вперед.
Снег заскрипел под ногами, в мгновение ока отрезвляя Эвелину. Она часто заморгала, чтобы избавиться от наваждения, и нервно поозиралась по сторонам. На город давно опустился зимний вечер. Чистый снег, тихие разговоры возвращающихся домой жильцов и убаюкивающий рокот автомобильных двигателей – все это создавало особенную атмосферу, пропитанную уютом и спокойствием.
Если бы не лютый холод, Эвелина бы всецело наслаждалась моментом еще некоторое время. Но сейчас, продрогнув каждой клеточкой тела, ей резко захотелось попасть домой и укутаться в теплое одеяло, а не ловить дзен на морозе.
Накинув поверх шапки капюшон пуховика, Эвелина разбавила неловкую паузу новым вопросом:
– Почему ты решил, что мама поднимется к вам в квартиру, а не поедет домой?
Лука уже не смотрел на девушку. Он казался сильно опечаленным. Взгляд был опущен на кучку снега возле бордюра, но стоило девушке заговорить, как парень оживился и поднял глаза.
Грусть как рукой сняло. Ее сменила едва уловимая радость и кое-что еще, из-за чего Лука, посмотрев на Эвелину, замер и замешкался, однако вовремя взял себя в руки.
– Сейчас семь часов вечера, – пояснил он уверенным тоном. – Теона Руфовна и отец, конечно, голодны. Плюс я прекрасно знаю папу и его пунктик насчет благодарностей. Он обязательно уговорит Теону Руфовну, посулив ей чудесный ужин. Сотку ставлю, он сидит в машине и нахваливает свои кулинарные навыки, чтобы у твоей мамы разыгрался аппетит. А ему есть, чем похвастаться. Отец – алмаз в области кулинарии. После его божественной стряпни не то что пальчики оближешь, но и все тарелки дочиста вылижешь. В общем, у твоей мамы точно нет иного выхода. Она согласится.