Как связать себе мужа
Шрифт:
Он сделал шаг к столу и одновременно извлёк из ниоткуда бумажный пакет с нарисованной веточкой липомелы, украшенный красным бантом. И почему я не подумала, что надо купить дье Громстону что-нибудь приятное?
– Это вам к Йолю, – продолжил псевдожених, вручая пакет. – Улле много раз говорила, что вы большой ценитель можжевеловой настойки.
Дье Громстон растрогался, а я подозрительно глянула на Хенрика. Ничего я ему не говорила, сама не знала, что наш счетовод – любитель крепкого напитка. И вообще! Откуда он всё это берёт?
– Я никак не думал, что вы вот
– Он за рулём, – вмешалась я, понимая, что нужно брать беседу в свои руки. – Мы вообще-то хотели задать вам пару вопросов и…
– Улле, – медовым тоном сказал маг, – маленькая рюмочка в такую погоду не повредит.
Подмигнул, чокнулся со счетоводом и опрокинул настойку в точности как дядя Дьюри – одним махом.
Дье Громстон тоже выпил, но в два глотка, и даже крякнул после что-то вроде «добрая настоечка». Хорошо, что мне попробовать не предложил. А Хенрик… он же мне никто. Пусть пьёт, не буду даже внимания обращать, но в снегомобиль с ним не сяду.
– Эх, закусить нечем. Так что за вопросы, диса Лейсдоттир?
– Вы, наверное, знаете, что Улле должна была выйти замуж за внука дье Густавсона, – маг не дал мне и слова сказать.
– Слышал краем уха, – серьёзно кивнул дье Громстон. – Но теперь-то она выходит за вас, верно?
– Если он будет так пить, – буркнула я чуть не против воли, – ни за что не выйду.
– Улле беспокоится, у меня была парочка эпизодов с выпивкой, за которые теперь стыдно, – с серьёзным видом признался Хенрик.
– Это бывает со всяким настоящим мужчиной, – внезапно поддержал его наш счетовод. – Иной раз и я позволяю себе расслабиться. А слишком правильные парни должны настораживать девушек.
И тут я поймала волну.
– Вот именно, Андерс меня сразу насторожил! И теперь я стопроцентно уверена, что с ним что-то не так!
– Ни разу его не видел, – покачал головой дье Громстон, – а вот со старшим знаком. Уж такой правильный, что всем правильным правильный.
Перед глазами сразу встала благообразная внешность дье Густавсона. Он был крепок телом, но не толст, не высок, но и не низок, волосы цвета перца с солью расчёсывал на пробор, а лицо гладко брил. На носу старого торгового партнёра обычно красовались очки в золотой оправе, за которыми трудно было разобрать выражение глаз, голос он при мне никогда не повышал, хоть и не улыбался.
– Расскажите, – уважительным тоном попросил счетовода Хенрик.
Дье Громстон предложил мне свой стул, а сам принялся расхаживать по конторе и рассказывать. Оказалось, что когда-то давно Густавсоны фермерствовали в местах к югу от Сальбьорга, стригли своих овец и продавали шерсть, потом стали её прясть, переехали в город и…
– Всё-таки конкуренты, – негромко прокомментировал маг.
– В те времена все пытались прясть шерсть, – ответил счетовод, – так вот…
Он продолжил рассказ, а сам между делом будто случайно перевернул пару страниц
– …в те времена ещё не работал на дису Фрейдерин, – говорил дье Громстон, – но слышал – да весь город слышал, – что Эрик Густавсон сватался к Лейсе Фрейдерин, но получил отказ.
– Такие вещи в жизни случаются чаще, чем принято думать, – глубокомысленно заметил Хенрик. – И что же?
Я хотела было сказать, что ничего особенного, мама вышла замуж за папу, а незнакомый Эрик, очевидно, тоже на ком-то женился, иначе откуда бы взяться Андерсу, но машинально перевернула страницы и снова забыла о разговоре. Теперь взгляд упал на стоимость переработки густавсоновской пряжи. Она выходила дороже, чем спрясть и покрасить нить из только что состриженной овечьей шерсти, в два раза!
– Простите, дье Громстон, – перебила я счетовода, который говорил Хенрику примерно то же, что сказала бы и я пару мгновений назад, – а вот это… так и должно быть?
Мужчина подошёл и с удовлетворением взглянул сначала на меня, а потом на страницу.
– Откуда же мне знать, диса Лейсдоттир? Я всего лишь счетовод, моё дело накладную учесть да дебет с кредитом вовремя свести.
Хенрик заинтересовался, тоже подошёл и уставился в журнал через моё плечо. А у меня в голове крутилась мысль, знала ли обо всём этом бабуля. Не могла же не знать. Но всегда говорила о переработке отвратительной густавсоновской пряжи, как о несущественной мелочи. И я верила!
– А это годовой отчёт? – уточнил Хенрик, протягивая руку к журналу.
– Это не отчёт, – успокоил его дье Громстон. – Отчёт я бы вам не показал иначе, чем по распоряжению дисы Фрейдерин. В общем-то я и это не должен был показывать, но раз уж диса Лейсдоттир случайно зашла в контору, случайно села за мой стол и сама заметила кое-какие… ммм… моменты, то моей вины тут нет.
Почти что прямым текстом заявил, что бабуля запретила ему и показывать, и говорить.
– Не волнуйтесь, дье Громстон, – Хенрик успокоительно помахал растопыренной пятернёй, – дисе Фрейдерин не в чем вас упрекнуть. Я даже думаю, что она вообще не узнает о нашем разговоре, верно, Улле?
Но… я же должна понять, что происходит? У кого спросить, если не у бабули?
– Улле, – надавил на плечо Хенрик.
Оба они – и маг, и дье Громстон – смотрели выжидательно, и я скрепя сердце обещала, что о разговоре глава клана не узнает.
– Кстати, вы всегда можете сослаться на меня, – продолжил Хенрик непринуждённо. – Я вас отвлёк, а Улле в это время увидела журнал.
– Именно так всё и было, – подтвердил счетовод. – Понимаете, – продолжил он со вздохом, – меня печалят некоторые вещи, которые вроде как замечать не положено, но какой бы я был счетовод, коль не разбирался бы в цифрах?