Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности
Шрифт:
В школе Баркер-колледжа на тренировку по дебатам, проходившую по средам во второй половине дня, мог прийти любой желающий, но по вечерам в пятницу представляла школу в каждой группе местной лиги только одна команда из четырех учеников. Чтобы тебя в нее включили, нужно было пройти прослушивание. В первую неделю февраля, в преддверии этого «экзамена», я попытался было хоть что-нибудь о нем разузнать – «дружище, а что там за прослушивание для дебатов?» – но, кажется, кроме меня, это никого не интересовало. И я решил, что, скорее всего, пройти в команду будет проще простого. Спасибо спорту и другим крутым занятиям.
Как оказалось, я ошибался: на
Мисс Тиллман объяснила, что прослушивание не предполагает полноценных дебатов. Вместо этого каждому кандидату будет предложена тема, задана сторона (утверждающая или отрицающая) и дано полчаса на подготовку речи, которая должна содержать два аргумента за или против, сообразно назначенной позиции. В начальной школе мы готовились к дебатам несколько недель, при желании с помощью учителей и интернета, а теперь предстояло действовать в одиночку, да еще и вписаться в установленный, причем весьма жесткий, лимит времени. «Такой формат прослушивания, конечно, не скажет судьям всего о кандидатах, – сообщила мисс Тиллман, – но позволит оценить вашу… реакцию».
В ожидании начала прослушивания я сделал еще одно важное открытие: некоторые соискатели на место в команде выглядели на редкость уверенными в своих шансах на победу. Ребята, которые учились в школе Баркер-колледжа с третьего класса, с присущей двенадцатилетним «деликатностью» всем видом показывали, что они были успешными участниками дебатов на предыдущем возрастном уровне и намерены продолжить свой славный путь. «Мы добились успеха на юниорской трассе и рассчитываем на продолжение забега», – так и заявил один из них, прежде чем окинуть комнату уверенным взглядом в поисках понимания на лицах окружающих.
И тут я услышал, как мисс Тиллман называет мое имя. Уж не хочет ли она дать мне какие-то дополнительные инструкции или, может, лишний раз подбодрить? Но учительница вручила мне белый конверт, в котором лежал листок бумаги с несколькими написанными от руки словами: «Призыв на военную службу должен быть обязательным. Утверждающая сторона».
Стоило мне прочесть последнее слово – и пошло-поехало. Я и до получения конверта был словно заряжен какой-то потенциальной энергией – разум кипел в ожидании темы; дикое напряжение, требующее выхода, – а теперь комнатушка без окон, в которую меня отправили готовиться, казалось, потрескивала от заряда грядущих событий. Я нашел опыт подготовки к дебатам на удивление раскрепощающим. Назначенная тема словно перенесла меня в новую среду и присвоила мне новую личность. Из двенадцатилетнего подростка, неуверенного в себе и в том, чего от него ожидают окружающие, я превратился в кого-то вроде адвоката в совещательной комнате.
Тот факт, что у меня не было четкого мнения по теме, за которую предстояло ратовать, парадоксальным образом только усиливал это ощущение свободы. Было легко играть с идеями, не будучи обремененным ожиданиями относительно последовательности доводов или глубокой убежденности в их правоте (я ведь сторону не выбирал), и исследовать каждый темный уголок
Потом мисс Тиллман постучала в дверь моей комнатушки и вернула меня с небес на землю. В комнате для прослушивания за длинным столом сидела комиссия из трех преподавателей. Один из них, пухленький учитель биологии, с которым я познакомился на этапе ориентации, еще как-то старался выглядеть приветливым и сочувствующим, но остальные сидели с серыми от усталости лицами; мы их уже порядком достали.
Я остановился в центре комнаты и сфокусировал взгляд между лицами двух членов комиссии – этакая суррогатная форма зрительного контакта, которая, как я надеялся, сойдет за этот самый контакт. И начал свою речь: «Каждый гражданин обязан обеспечивать безопасность своей страны. Это наш долг. Если граждане выполняют этот долг, идя на военную службу, мы получаем более сплоченное общество и более боеспособную армию, жизнь наша становится более счастливой». Из-за нервозности и желания быть замеченным я с каждым словом повышал тон и громкость. Скоро я уже чуть ли не орал во всю глотку – и, поняв это, в следующую минуту пытался сбавить тон.
В подготовленной мной речи было два главных пункта: что служба в армии – долг каждого гражданина и что это способствует повышению уровня безопасности нации. По правде говоря, это больше напоминало бессвязную и страстную мольбу, чем речь на дебатах (что бы это ни значило). В один из самых душераздирающих моментов я буквально взмолился: «Загляните же в свои сердца и спросите, каков ваш долг перед согражданами!» И все же я чувствовал, что некоторые из моих тезисов о важности обязательной военной службы для национальной безопасности произвели на судей нужное впечатление. Когда я говорил о том, что политические лидеры должны нести большую ответственность за успех военных операций, одна из судей, измученных предыдущими спикерами, кажется, даже ненадолго вышла из ступора. Если другие выступающие в моем временном слоте и были хороши, то явно не настолько. Я чувствовал, что у меня появился шанс на победу.
На следующий день вскоре после начала большой перемены на школьной доске объявлений возле столовой появилось объявление: «Команда по дебатам – год седьмой». Последним в списке стояло мое имя; группе предлагалось в среду в четыре часа явиться на первую тренировку с инструктором. Это объявление показалось мне билетом туда, где я никогда прежде не бывал.
То, что наш тренер, долговязый студент по имени Саймон, был одним из самых успешных участников дебатов Баркер-колледжа в группе своего года, казалось невероятным. Он стоял перед нами с лицом цвета гранатовых зерен – таким же пунцовым и пятнистым. И голос его потрескивал от неуверенности в себе.
Ровно в четыре в среду, почти через неделю после прослушивания, с десяток ребят собрались в той же комнате-«холодильнике». Четверо новичков, только отобранных в команду, – Стюарт, Макс, Натан и я – сидели группкой, но почти не общались друг с другом, разве что обменялись приветствиями. Из этих ребят я больше всех симпатизировал Натану, чувствительному пареньку, на мой взгляд похожему на ученого-натуралиста. Никто из нас не осознавал того пугающего факта, что до старта чемпионата лиги осталось лишь две недели.