Шрифт:
Пролог
Женщина в тонкой идеально отутюженной бордовой кофте и белой пышной юбке держала за руки двоих детей- близнецов.
Она с легким омерзением оглядывала улицу, слегка поворачивая подбородок и вытягивая шею. Шла на высоких каблуках, пытаясь обойти опадающие красные листья и неглубокие лужи. От резкого запаха полыни, растущей по краям улицы, женщина морщилась, крепче сжимая своими костлявыми руками руки детей. Дети привычно морщились от боли. Солнце падало на медно-рыжие волосы, отливая золотистым свечением. Оба
Когда близнецы шли медленнее, мать тянула их сильнее, что спотыкаясь, чуть не падали,
Они щурились от яркого полуденного света, он мешал им разглядывать прилавки с выпечкой и фруктами, за которым толпились дети, они толкались и болтали, притягивая теплые монетки продавщице.
Рина и Кир засматривались на хрустящие вафельные трубочки с вареной сгущёнкой, солeную карамель в банках и цукаты из вишни в пакетиках.
Рядом с площадкой, дети лазили по высокому дубу, с выстроенной вокруг него деревянной лавочкой со спинкой. Она только помогала залезать на него и служила опорой. Ветви дерева были столь тяжёлыми, что метров через пять опускались прямо на землю.
Одна группа девочек с вплетeнными красными лентами в их косички чертила классики разноцветными мелками на асфальте.
Вторая — этими же мелками рисовала красных и оранжевых божьих коровок на розах и ромашках. Одни перебивали друг друга, убеждая, что они лучше смотрелись бы на тюльпанах или в крайнем случае бархатцах, кучами растущих на огороде их бабушек.
Близнецы с матерью шли дальше, проходя мимо их любимых качелей и каруселей, но не пытались попросить мать остаться поиграть там.
Впереди располагалось двухэтажное серое здание, окружeнное чeрным забором с клумбами увядающих цветов, неизвестных близнецам.
— Мам, мы же идём… не туда? — усомнилась девочка, указывая на здание свободной левой рукой, переглянувшись с братом- близнецом.
Кир насторожился, сжал правую руку в кулак, вдохнув свежий влажный воздух, к которому примешался запах сигарет.
Женщина молчала. Она всегда делала это, совершенно игнорируя любые неудобные вопросы «спиногрызов». Она лишь закатила глаза, и про себя выстроила длинную тираду, если еe продолжат беспокоить.
Они подходили всe ближе, вслушиваясь в мелодии скрипки и балалайки, звучащих одновременно, но из разных кабинетов. Звукоизоляция, хотя бы минимальная, поддерживаемая в большинстве приличных музыкальных школ, кажется, здесь отсутствовала.
— Ты обещала, — произнeс тихим недовольным голосом Кир. Он расчихался от запаха сигарет и пытался выдeрнуть руку от хватки матери. Ему не хотелось касаться матери, а хотелось быть ближе к сестре.
У матери на языке крутилось куча язвительных фразочек и об их тупости. Она схватила детей ещё сильнее, оставляя проявляющиеся синяки на тыльной стороне ладони.
В
Мать обещала, что больше они там не появятся.
Они уже видели эти серые стены, слышали громкие неприветливые, даже презрительные голоса учителей, доносившиеся из кабинетов, и чувствовали сильный неприятный запах штукатурки и старой мебели.
Приeмная комиссия состояла из трeх женщин преклонного возраста с сединой, которую каждая из них неудачно закрасила.
Ещё у них были одинаковые прозрачные папки старом столе, которые лежали на старом столе с облупленным лаком и исчерканный синей ручкой.
Та, что сидела посередине, была преподавателем хора, одета в серую рубашку и в такие же брюки, с длинными тeмными волосами и легкой просвечивающей сединой. Еe лицо не выражало насмешку, как это было у двух других женщин, одетых под стать ей.
Справа сидела преподаватель фортепиано, отличающаяся ярко- синим жакетом, что выглядел совсем не дурно. А слева сидела учитель сольфеджио. Она брызгала ядом больше остальных, придираясь к каждому их движению.
Близнецы не понимали как они хорошо они выступили, исполнив песню дуэтом и повторив парочку упражнений за учителями.
Сейчас они вошли в здание, там увидели деревянные лавочки и вахтершу странной внешности.
Близнецы схватились за руки, как только мать отпустила их, стала надевать шуршащие бахилы и отдала вахтерше пять рублей.
Вахтерша что- то сказала матери.
Рина не услышала, что именно сказала вахтeрша,
они с братом переглянулись, понимая, что как бы они не уговаривали мать, всe равно им придётся учиться здесь.
Их уже отводили в ту хореографическую студию, о которой вспоминала мать, но она всe же хотела, чтобы еe дети были музыкантами.
Близнецы же боялись, что здесь будет то же самое.
Дети покорно шли, не оглядываясь и не смотря по сторонам, пока их вели на второй этаж в кабинет директрисы. Оборудование в нeм было заметно лучше всего находящегося в этой школе.
Еe дубовый стол был громоздким, под стать ей. На тeмных стеллажах выставлены цветы в горшках и пустые вазы.
Посмотрев на детей, та скривилась, увидев их кудрявые рыжие волосы и глаза цвета аметиста.
«Такие маленькие, а уже линзы носят» — подумала она, собираясь общаться с ними спокойно, но явно не умея сдерживать выражение лица.
Любые необычные отличия во внешности вызывали у неe отвращение, а в такие естественные отличия директора не верила. Бледная россыпь веснушек по всему лицу, округлые губы, заострённые уши, и длинный и узкий нос были абсолютно одинаковыми, а единственным отличием детей были брови: у Рины с изломом, а у Кира — прямые и четкие.
— Сколько им лет? — спросила она, открыв папку и листая еe, записывая туда что- то.