Как убить мужчину мечты
Шрифт:
Я опустилась на предложенный мне стул.
– Нет. Я насчет смерти Каризмы. Мне очень жаль, полковник, но я склонна согласиться с миссис Швабухер: это не был несчастный случай.
– Понятно. – Лестер-Смит сел напротив меня и аккуратно поддернул штанины. – Евангелина в спальне. – Он кивнул в сторону двери слева от камина. – Она там уже несколько часов. И вряд ли она нас слышит.
– Это хорошо. – Я вцепилась в сумочку.
– Вы пришли сказать, – он улыбнулся с бесконечной печалью, – что это я убил беднягу?
– Нет. – Я смахнула горючую слезу. – Думаю, жизнь Каризмы оборвала миссис Швабухер. Тогда… она заявила, что он убит, и я подумала, будто она обвиняет кого-то.
– Евангелина любила его.
– Потому и решилась на это, – прошептала я. – Она испугалась за Каризму. Должно быть, она заглянула в будущее и осознала, что тот день, когда Каризма перестанет быть мечтой каждой женщины, не так уж далек. Эта мысль оказалась невыносима. Она ведь уже наблюдала медленную и мучительную смерть: так, по ее рассказам, умирал ее муж.
Лестер-Смит уставился на каминную решетку, на которой даже под лупой нельзя было сыскать следов сажи.
– Вы полагаете, что Евангелина взяла бюст Шекспира и ударила Каризму по голове?
– Нет, этого она не делала. Я тут сопоставляла одну мелочь с другой… Эвдора сказала, что после того как обнаружила его тело, ей стало трудно дышать. А недавно я вдруг вспомнила, что у нее аллергия на пух. Догадываетесь, на что я намекаю, полковник?
– На боа Евангелины.
– Да. Сегодня днем Эвдора была в розовом. И, сообщая мне о смерти Каризмы, она теребила розовую ниточку. По крайней мере, так мне показалось в первый момент. Но что, если это была вовсе не ниточка, а пушинка – одна из многих, порхавших в воздухе, когда Эвдора склонилась над телом? Возможно, плохое самочувствие викарисы было вызвано аллергической реакцией. Когда Каризма начал раздавать автографы, на миссис Швабухер не было боа. Накануне она забыла его в читальном зале. Я сказала ей, где оно лежит.
– Итак, Евангелина нашла боа и спустилась вниз. Допустим, миссис Хаскелл. – Лестер-Смит выпрямился на стуле. – Но не могла же она пристукнуть Каризму боа из перьев!
– Конечно, нет, – медленно произнесла я. – Она… задушила его…
– Разве Каризма выглядел как человек, которого задушили? – с грустной усмешкой спросил Лестер-Смит.
– Он выглядел как Аполлон, отдыхающий перед рассветом. Но ведь он был без сознания, и задушить его не составляло никакого труда. Слегка стянуть концы боа – и все! Ведь так и произошло, полковник? Вы же были там и все видели, правда? Вот почему вы уговорили миссис Швабухер поехать к вам.
– Я хотел защитить ее… – Лестер-Смит подошел к окну и продолжал говорить, стоя спиной ко мне. – Я понимал, что спасти ее мне вряд ли удастся, но чувствовал, что мой долг – сделать все, что в моих силах. Пусть только один день, но она была моей женой. После раздачи автографов я поднялся ненадолго наверх, но, куда бы я ни посмотрел, всюду мне мерещилась Евангелина. Перед этим мы побеседовали, и мне показалось, что застарелая боль утихла, но тут я понял, что обманываю себя. Побродив по второму этажу, я спустился вниз. Каризма все еще сидел за столом, просматривая книги со своей особой на обложке. При моем появлении он поднялся, шагнул навстречу… И тут с полки рухнул бюст Шекспира. Наверное, скоба расшаталась, хотя прежде она казалась вполне крепкой. Звук удара потонул
– Да, – вздохнула я, – Хитклифф порезвился на славу.
– Мгновение Каризма стоял неподвижно, – продолжал Лестер-Смит, словно не слыша меня. – Потом покачнулся и упал навзничь. Я хотел подойти к нему, но увидел Евангелину. Она бежала к Каризме, вытянув руки. Я вновь почувствовал горечь во рту и подумал, что вот сейчас она набросится на меня, как тогда, в нашу брачную ночь, и скажет, что это я во всем виноват. Заявит, что я напал на парня, чтобы поквитаться с ней. Поэтому я спрятался за полками – вот какой я трус, миссис Хаскелл! Евангелина опустилась на колени рядом с Каризмой, погладила его по щеке и что-то прошептала. Это было уже слишком. Я закрыл глаза. А когда собрался с духом, Евангелина стояла на ногах, в руках она держала боа. Я понял, что она сделала… За полчаса до этого Евангелина поведала мне, что Каризма взял с нее клятву, что она не позволит ему выйти в тираж. Он хотел навсегда остаться в памяти своих поклонниц мистером Идеалом…
– Да, – тихо прошептала я. – И миссис Швабухер исполнила его волю. В моих глазах он навсегда останется самым прекрасным мужчиной на свете. Вы слышали такую язвительную шутку: если мужчина съедает все до последней крошки, то только для того, чтобы полюбоваться своим отражением на дне тарелки? Каризма то и дело поглядывал на свое отражение, словно проверял, не увяло ли его очарование. Но, похоже, блистательный образ дал трещину: неотразимые герои не валятся в канаву, как куль с мукой, и не получают бюстом Шекспира по башке, – это удел простофиль. Инстинкт подсказал миссис Швабухер, что настала пора исполнить клятву. Она осталась верна своей клятве и… Каризме.
– Евангелина поступила очень скверно. – Лестер-Смит взглянул на меня. – Но она не была жестокой или испорченной. Евангелина была девочкой, которая так никогда и не выросла. Поэтому любить всем сердцем она могла только того, кто не разрушит волшебство сказки, превратившись в обыкновенного стареющего мужчину.
Она убила Каризму ради любви. Как и полагается в любовных романах.
– Что же теперь будет? – спросила я.
– Почему бы нам не взглянуть на нее? – Тихо ступая, полковник подвел меня к двери спальни. – Евангелина сказала, что выпьет снотворного, чтобы заснуть на сто лет, пока прекрасный принц не разбудит ее поцелуем.
ЭПИЛОГ
Прошло два месяца. Библиотечная Лига снова собралась в читальном зале. Сильвии Бэбкок с нами больше не было – по причинам, которые мы избегали обсуждать. Однако к нашей маленькой группе присоединилась миссис Мэллой, и собрания стали проходить более оживленно. Лестер-Смит по-прежнему председательствовал и заведовал кофеваркой, на шнуре которой теперь висела красная бирка, предупреждавшая, что это собственность библиотеки. Мистер Паучер больше не прятал Хитклиффа за шкафом, и мы еженедельно получали сводки о подвигах черного пса. Хитклифф не только не омрачил жизнь своего нового хозяина, но даже послужил свахой. Однажды мистер Паучер взял его на собачье кладбище (Хитклифф проявлял незаурядный интерес к изучению могил своих собратьев), где они повстречали даму, скорбевшую о недавно усопшем колли. Собственно, завел знакомство Хитклифф, утащив свежий венок с могилы незабвенной собаки, и в жизнь мистера Паучера вошла любовь. Сэр Роберт и миссис Давдейл все еще оставляют мне надежду, что когда-нибудь соединят свои судьбы. Наяда поговаривает о том, чтобы дать Лайонелу последний шанс. Глэдстон Шип тайком продолжает успешную карьеру Циннии Сельми. Так что романтика в читательской общине Читтертон-Феллс цветет пышным цветом.