Как убивали партию. Показания Первого Секретаря МГК КПСС
Шрифт:
Но и непосредственное общение не всегда давало результаты. Был председателем исполкома, потом первым секретарем райкома партии Рудаков. При Попове он сменил Ю.М. Лужкова на посту заместителя Председателя Исполкома Моссовета, отвечающего за снабжение города овощами.
Плохо было тогда. Сами ездили картошку копать. Пригласили его на бюро горкома. Он не захотел приходить. Ему сказали: «Ты коммунист. Мы тебя приглашаем не как руководителя подразделения хозяйства, а как коммуниста. Приди и расскажи, что ты делаешь для того, чтобы москвичи были в этом году с овощами».
Он пришел и выступил примерно так: «Вы тут семьдесят лет все разваливали,
Достаточно быстро поставили его на место. Я потом с Поповым разговаривал на эту тему. Вскоре и он пришел к выводу, что Рудакову не стоит занимать этот пост. Надо было работать, а не заниматься демагогией.
У меня было три-четыре встречи в неделю с трудовыми коллективами — обсуждали хозяйственные и политические вопросы. Ездил на предприятия оборонной промышленности, в воинские организации, в академии, а в основном на заводы — в самые разные коллективы. Старался выбрать, чтобы или коллектив был побольше, или где складывалась сложная ситуация.
Встречи проходили таким образом. Обычно выступление на 30–35 минут, а потом один-два часа ответы на вопросы людей. Вопросы были жесткие. Тем не менее удавалось склонять людей на свою сторону во время этих встреч.
Особенно сложно приходилось, когда Совет Министров СССР принял постановление о частичном повышении цен. Резко поднялись цены в столовых, за проезд на железнодорожном транспорте.
Я выступал против этого, но меня не поддержали. Я звонил Горбачеву, говорил, что нельзя повышать цены, особенно на детские товары, доказывал, что у нас иной менталитет, чем в других странах: у нас товары для детей дешевле, чем для взрослых, а в мире наоборот: детские товары дороже. Считают, что взрослый может долго ходить в одном костюме — размер его не меняется, а ребенок растет, и хочешь не хочешь, а ему надо покупать одежду и обувь. Но Горбачев отрезал: «Что ты тут демагогией занимаешься? Во всем мире так, а почему у нас должно быть по-другому?»
Безусловно, я понимал, что цены нужно повышать, но повышать не рывком, а постепенно приводить в соответствие. Я внимательно изучал работы лауреата Нобелевской премии Леонтьева. Этот американский экономист русского происхождения давал советы, что нам надо делать. Советовал не проводить шоковую терапию, как сделали Гайдар или Павлов, а постепенно приводить цены в соответствие с себестоимостью и с реальной потребительской стоимостью товаров. И делать это постепенно, в плановом порядке. Только после этого проводить денежную и ценовую реформу в стране.
А начали сразу с резкого повышения цен, которое ударило по трудящимся: цены возросли в два раза — на детскую одежду, в два или три раза — в столовых общепита и на проезд в пригородном железнодорожном транспорте.
То же — в заводских столовых. Я пришел на Электрозавод для разговора с людьми. Вопросы задавались суровые. Завод стоит рядом с платформой «Электрозаводская» Казанской железной дороги. Многие рабочие живут за городом. Что же у них остается от зарплаты, для того чтобы жить, да еще после дорогого обеда в заводской столовой?
Отвечать на такие вопросы было очень тяжело и непросто. Рабочие говорили: «Ты секретарь горкома, ты член Политбюро, почему ты не отстаиваешь наши интересы?»
В это время в Москве все увеличивался поток так называемых лимитчиков. Ходили разговоры, что, мол, один Ельцин боролся с их притоком. Это не так.
Нужны ли были Москве лимитчики,
Могу лишь предположить. Думаю, это была политика не самого Гришина. Москва являлась столицей Советского Союза, культурным, научно-техническим и управленческим центром. Соответственно кадры (а прописка в Москве была лимитирована) перекачивались в развивающиеся науку, культуру, в структуру управления. Работа в этих сферах была и более престижной, более высокооплачиваемой, более чистой, требующей высокого уровня образования. В Москве этот уровень был достигнут. И, соответственно, все меньше и меньше людей оставалось для работы на промышленных предприятиях, в сфере обслуживания.
В столице проводилась реконструкция промышленности. Если бы было принято решение, что Москва, как любая столица мира, является только научным, управленческим, культурным, но не промышленным центром, тогда не было бы нужды в лимитчиках. Но кто-то где-то на каком-то уровне принял решение, что Москва должна быть и промышленным центром. И проводилась реконструкция предприятий для их расширения.
Скажем, было очень много споров, в том числе и в горкоме партии, о заводе «Серп и молот». Нужно ли иметь почти в центре Москвы крупный металлургический завод? Леонид Александрович Борисов, секретарь горкома партии по промышленности, отстаивал точку зрения, что его надо сократить до уровня завода по производству метизов, то есть винтов, гаек, болтов, шурупов и всего прочего, необходимого для московской промышленности, но не развивать как металлургический завод.
Виктор Васильевич Гришин поставил вопрос так: «Серп и молот» — это сердце крупного района Москвы, есть гужоновские традиции. А мы их уничтожим? Завод надо реконструировать, создавать новые цеха, чтобы делать высококачественные стали.
Победила точка зрения Гришина. Создали гигант металлургии в центре Москвы.
То же с ЗИЛом, который претерпел несколько реконструкций. Пытались модернизировать АЗЛК. Подобное происходило с очень многими предприятиями. И все эти доделки-переделки приводили не к сокращению, а к увеличению численности рабочих. Строились цеха по производству новых видов изделий, увеличивалось производство продукции. Для этого требовалось все больше рабочих, строителей. А поскольку собственные трудовые ресурсы города были исчерпаны, появилась проблема лимитчиков.
То, что не было принято решение о Москве как только об административном, культурном и научно-техническом центре страны, было, на мой взгляд, ошибкой.
Лимитчикам надо было где-то жить. Предоставить всем квартиры было невозможно, начали строить общежития. А что такое общежитие, рассказывать не нужно. Отношения людей между собой, отношение к помещению, где они живут, — с этим тоже все ясно.
Предприятия были ограничены в средствах, поэтому общежития старались делать как можно скромнее. Совсем немного общежитий были квартирного типа, но в каждой из этих квартир жило несколько семей. Так рождались коммунальные квартиры, создавались общежития коридорного типа. Жили, конечно, там люди разные.