Как убивали «Спартак»
Шрифт:
За несколько недель «Спартак» пополнили блестящий сербский защитник Видич (Первак ездил за ним в Белград пять раз), его не менее квалифицированный коллега из Чехии Йиранек, одаренный Ковальчук из сборной Молдавии, молодые талантливые аргентинцы — новоиспеченный олимпийский чемпион Афин Родригес и Кавенаги, к 20 годам забивший в чемпионате Аргентины более 70 голов. За последнего клубу «Ривер Плейт» была выплачена рекордная тогда для российского футбола сумма — 11, 5 миллионов долларов. А самый большой восторг болельщиков вызвало возвращение из Португалии одного из спартаковских кумиров 1990-х Дмитрия Аленичева.
В общем, все было, как в песне из мюзикла «Чикаго» с ее рефреном: «Шика — блеска дай!».
Шика и блеска действительно хватало. Презентации новых игроков в казино Golde— Palace проходили одна за другой. Уехал, правда, Соса, так и не прижившийся в России, — но приобретений было куда больше. И совсем другого калибра, нежели раньше. Зоа и Петкович — кошмары межсезонья — 2005 — представлялись уже людьми из другого времени.
Вот только место в середине таблицы никуда уже деться не могло. Как и вконец расшатанные нервы Скалы. За две недели до отставки итальянца боевитый гендиректор Первак запретил ему и всей команде общаться с прессой. Пресс — атташе Владимир Шевченко пояснил, что «обет молчания» ниспослан на команду… Господом Богом. Это наверняка было самое сильное объяснение отказа общаться с журналистами в истории футбола.
На первой же пресс — конференции после отмены «обета молчания» Скала заявил, что крайне отрицательно относится к этой акции и ничего хорошего она команде не принесет. Стало ясно, что уход Скалы — не за горами.
Все было решено после поражения в Питере от «Зенита». По одному ему известным соображениям итальянец не внял уговорам окружающих, советовавших не ставить защитника — ветерана Ковтуна на фланг к реактивному питерскому полузащитнику Быстрову (по иронии судьбы, будущему спартаковцу). Но Скала поставил — и это стало одной из главных причин поражения.
И даже победа при красивой игре в следующем туре над «Крыльями Советов» не отсрочила приговора. Было бы интересно понаблюдать, как Скала работает со «Спартаком» нового созыва, а не с тем суррогатом, который ему подсунули весной. Люди, наблюдавшие вплотную за его работой и за трудом его преемника Александра Старкова, отмечали более высокий профессиональный уровень итальянца. Но шесть поражений подряд, похоже, надломили Скалу, у него разладились отношения и с игроками, и с руководством. И шанса показать себя с новой командой ему не дали.
9 сентября 2004 года игрокам «Спартака» был представлен Старков. «Спартак» шел на десятом месте.
Как же все прекрасно начиналось! Обходительный, улыбчивый, не умеющий выходить из себя Александр Петрович сразу понравился и игрокам, и журналистам. Все, конечно, задавались вопросом, как человек, работавший в спокойной, малофутбольной Латвии, сможет привыкнуть к каждодневному сумасшествию вокруг «Спартака». И поймет ли, что именно от него
Кому пришло в голову пригласить в «Спартак» именно Старкова? Бывший генеральный директор клуба Юрий Первак признался, что ему. После своей отставки Старков скажет, что при Перваке чувствовал себя как за каменной стеной. Когда же пришел Сергей Шавло, ситуация изменилась…
За три месяца до появления в «Спартаке» Старков добился серьезного для сборной Латвии успеха — команда впервые вышла в финальную часть чемпионата Европы, и там не оказалась статистом: сыграла вничью с Германией и лишь на последних минутах проиграла Чехии. Это достижение и стало поводом для приглашения в «Спартак». «Чемпионат Европы показал, что человек может сделать конфетку из ничего», — сказал Федун в интервью «Спорт — экспрессу».
Ни Федун, ни тем более Первак не учитывали, что всех успехов с латвийцами Старков добился, играя строго от обороны. Иначе игроки уровня сборной Латвии и не могли. Но у красно — белых на протяжении всей их истории была совсем другая философия. Увы, и председатель совета директоров, и тогдашний генеральный директор в детстве болели за киевское «Динамо». А значит, как бы ни желали добра «Спартаку», до конца прочувствовать его традиции вряд ли могли. Иначе Старков в «Спартаке» вряд ли бы появился.
Но на фоне задерганного всеми мучениями 2004 года Скалы, настроение которого стало передаваться и игрокам, умиротворенный Старков футболистам понравился.
«Тренировки у Старкова напоминают те, что были у Романцева, — говорил через пару недель после его прихода Дмитрий Аленичев. — И взаимопонимание у нас отличное. Учитывая, что с новым главным тренером мы постоянно общаемся, обсуждаем все нюансы игры, нет сомнений, что все наладится. Но нужно время».
Пройдет менее года — и капитан красно — белых резко переменит свою точку зрения о латвийском тренере. Пройдет менее двух лет — и он сожжет мосты, выступив со своей позицией в печати.
Пока же, осенью 2004—го, «Спартак» проигрывает очередной матч «Торпедо», но Аленичев выходит к болельщикам, раздает автографы, отвечает на их вопросы. Со своими титулами он мог бы посчитать себя вправе ни перед кем не отчитываться — но капитан вышел к людям, и не на две формальные минуты.
А несколькими минутами раньше в смешанной зоне с Аленичевым столкнулся Старков. И, улыбнувшись, сказал: «Дима, из Люксембурга — три очка, из Португалии — еще три. И Россия с Латвией — в финале чемпионата мира!» Капитан пожелал тренеру того же. Они разъезжались по своим национальным сборным.
Господи, как же летит время! И что оно делает с людьми и их отношениями!
Тренировки Старкова, по рассказу игроков, очень скоро перестанут быть «такими же, как у Романцева», и превратятся в опостылевшую всем рутину. Дежурно ободряющим словам тренера футболисты уже верить не будут. До всего этого оставалось менее года.
Но кое — что насторожило болельщиков еще в 2004-м. Одним из первых зимних приобретений, на котором настоял Старков, был полузащитник «Шинника» и сборной Латвии Андрей Рубин. Обошелся этот средненький игрок «Спартаку» в 1 200 000 долларов — абсурдную за игрока такого уровня цену. Тренеру пытались это объяснить, но он стоял на своем.