Как украсть сердце вора
Шрифт:
— Повезло, — повторил Рико, всё больше утверждаясь в мысли, что надо ей всё рассказать.
— Ладно, вставай и иди спать. Ты же вечером в Ливорно собрался? — Аллегра тихо вздохнула — опять разговор откладывается.
— Если я сейчас вообще смогу уснуть, — криво улыбнулся Рико, но поднялся и послушно отправился в дом, по пути через кухню отметив, что деньги исчезли.
— Твои лежат в спальне, — сказала Аллегра, следуя по пятам. — И, Рико… Может, оставим Марио у нас? Куда ему ночью ехать?
— Уже утро, луковка, но, спасибо за беспокойство. — Марио еле заметно кивнул на спину
Сон не шёл. Рико ворочался на кровати, уговаривая себя вздремнуть хотя бы час, но вместо этого сердце только разгоняло бег, а тревожность буквально впивалась в кожу, колола крохотными иголками. Стоило прикрыть глаза, и перед внутренним взором вставало лицо Даниэллы: полные потрясения глаза, в которых удивление сменяется презрением и гневом. И как ни подбирай слова, смягчить удар не получится. Она не простит.
Бросив попытки уснуть, Рико принялся расхаживать по комнате, то замирая, то снова начиная нарезать круги, бездумно глядя перед собой и совершенно ничего не замечая вокруг. Как начать разговор? Ненароком обронить, что вор? Удивиться, когда узнает, что она искала именно его? А что, это вполне может сработать, ведь Даниэлла никогда не говорила, кого именно ищет. Но неужели она поверит в подобное совпадение? Едва ли. Лучше не юлить и сказать правду, но что тогда? Она больше никогда не сможет ему доверять, и это даже не самый худший из вариантов. Скорее, попробует найти доказательства его виновности и засадит в тюрьму. Туда ему и дорога.
Рико застыл у окна, вцепился в волосы и тихо замычал: почему всё так запуталось? Когда естественное, по сути, желание обезопасить себя и команду сплелось в клубок, который только мечом и разрубать? А что, если ничего не говорить, как и хотел с самого начала, малодушно смолчать и надеяться, что она никогда не узнает? Эта тайна будет принадлежать только ему, только ему с ней жить. Сможет? Ради того, чтобы остаться рядом — однозначно. Но постоянный страх разоблачения будет точить изнутри, пока не заставит, в конце концов, сказать правду. И чем дольше он будет тянуть, тем будет хуже.
Вытряхнув сигарету из пачки, Рико распахнул окно, облокотился о подоконник и закурил. Солнце уже встало и теперь заливало ровные шеренги виноградников золотым светом. В небе носились ласточки, приглушённо кудахтали соседские куры — идиллия, да и только. Поймать бы ускользнувшее чувство эйфории, отдачи после успешного дела, спокойствия и расслабленности. Всё получилось. Они провернули что-то по-настоящему грандиозное, а он даже прибыль до сих пор не считал, даже не знает, стоила ли игра свеч. С Карлой тоже всё обсудили. Пусть и не слишком приятно расстались, но теперь бы впору чувствовать свободу и облегчение, а он изводит себя, пытаясь представить, что может быть, если бы… Смешно.
Последняя затяжка, и окурок отправился вниз, угодив прямиком в ведро с мусором, стоящее на крыльце. Рико глубоко вздохнул и наконец улыбнулся. Расскажет. Всё расскажет, когда придёт время. Постепенно подготовит, а потом скажет. Не сейчас. Может, завтра. Долгожданная усталость накрыла резко, отозвалась слабостью в каждой мышце, словно из тела разом вынули скелет. Отчаянно зевая, Рико разделся
40. Конец прекрасной сказки
Даниэлла ждала этой встречи не меньше, может, даже больше, чем могла признаться. С одной стороны, ей хотелось возмездия. За все промахи, упущения, нервы и мысли о собственной бездарности. За то, что водил за нос; за то, что втёрся в доверие. За то, что пробрался в её постель. Впрочем, в последнем Даниэлла Рико не винила — привычка быть справедливой въелась на подкорку — инициативу она проявила сама. Но в остальном… Каждая мелочь: взгляд, обронённая фраза, приобретали особый смысл. Как она раньше этого не замечала? Или настолько расслабилась, настолько ослепла от… От чего? Влюбиться за такой короткий срок можно, полюбить — едва ли.
Но была и другая сторона, которая раздражала и бесила, заставляя то и дело одёргивать себя — Даниэлла не могла не признавать его ум и изворотливость. Перебирая в памяти подробности каждого дела, зная теперь, что за каждым стоял Рико, она попросту не могла им не восхищаться. И тихо ненавидела себя за это. Если отбросить то, что их связывало, и взглянуть на его личность непредвзято, Рико был настоящим профессионалом своего дела. Жаль, что дело он себе выбрал не то… И эта сторона Даниэллы хотела, чтобы он не приезжал. Чтобы исчез из её жизни так же, как и появился, затерялся где-то, да пусть бы даже остался в своём Станьо — она бы не искала.
Каждый раз, когда вторая сторона одерживала верх, в груди скреблось ядовитыми когтями что-то тяжёлое, оставляя внутри болезненные раны. Даниэлла не замечала, но весь день, пока была в комиссариате и сдавала дела, рука нет-нет, да и касалась груди, тёрла там, где стучало сердце, словно надеялась усмирить, заставить биться тише.
— Я всё-таки думаю, что рано отчаиваться, — возбуждённо размахивал руками Сантино, когда Даниэлла вышла покурить. — Мы знаем, где они живут, знаем, что они что-то затеяли. А что, надо просто подождать до понедельника, если они кого-то ограбили, заявление будет. Вы же подали запросы в округа?
— Подала.
Она на это тоже надеялась. Что хозяева виллы в Чивитавеккья уже с утра поднимут такой крик, что его отголоски будут слышны даже в Риме. Вернувшись домой, она первым делом пробила адрес и, не сдержавшись, присвистнула — однако, Рико замахнулся на слишком большой кусок. Хозяин пирога проглотит и не подавится. Но шли часы, а из Чивитавеккья по-прежнему не было никаких новостей. Невозможно, чтобы в доме, который днём всегда кишит людьми, никто не заметил пропажи… А, собственно, пропажи чего? Об этом она тоже думал постоянно — выносить картины и драгоценности Рико бы не стал — не их почерк. Денег министр на вилле хранил наверняка немало, но почему тогда не заметил? Что вообще там произошло? Закрывшись в туалете, она тайком просмотрела видео ещё раз, старательно игнорируя острые уколы, жалящие сердце, стоило увидеть Рико. Две больших сумки. Два рюкзака за спиной у каждого. Всё. Судя по всему, сумка была увесистой, но почему, чёрт возьми, никто не хватился?