Как в старых сказках
Шрифт:
3
«Рыбак».
Едва шут закончил петь и ступил на городскую площадь, как убедился в обратном: улочки вовсе не тихие. Тут копошились десятки людей, во главе с изобретателем. Часть людей заканчивала возведение лесов у главной башни, часть навешивала толстенные канаты. Сам Даниэль, высокий блондин, стоял возле телеги, запряженной хромой кобылой, грыз ногти и раздавал указания. Его внешний вид представлял собой странное зрелище: штаны и куртка в заплатках, словно у него нет денег на новые, тут и там торчит металлическая стружка, какие-то измерительные приборы и прочие непонятные штуки. На левой руке такие же часы, с откидывающейся крышкой, что и у Прохора, в правой руке странная трубка, которую то и дело Даниэль прикладывал к глазу. Шут подошел к своему давнему знакомому и поприветствовал его.
– Что тебе не спится, мастер?
– Тебе, я смотрю, тоже сон не знаком? – кивнул тот. – А я вот часы вешать собираюсь. Посмотришь?
– Конечно! Мало того, я первым доложу об этом государю! Ты уж не подведи меня, да и себя, а то Главный министр давно на тебя точит зуб, а палач топор.
Даниэль закашлялся, трижды плюнул через левое плечо, после взял из телеги кулек, сделанный из тонко кованого железа, поднес ко рту и крикнул.
– Начинаем! Тяните! Одновременно!
Люди, что крепили канаты на самом верху башни, теперь стояли внизу и тянули их через блоки, срывая с ладоней кожу. Вдоль стены пополз большой часовой механизм, собранный мастером. Еще двое рабочих оттягивали часы веревками от стены, чтобы те не бились о кладку. Как только конструкцию подняли до нужной высоты, мастер крикнул:
– Все, держим! Закрепить! – одни рабочие прекратили подъем, тогда как другие, что находились наверху, спустились по дополнительным канатам к часам и стали крепить их к стене.
– Не упадут? – спросил шут, задрав голову.
– Не хотелось бы, – изобретатель потер гладковыбритый подбородок и поправил шляпу, с закрепленными на ней огромными очками. – Я всю ночь расчеты проводил.
– Я про людей.
– А… Их много.
– Когда вода в кране появится? – Прохор посмотрел на Даниэля. – Сколько можно в тазиках плескаться? Живу, вроде как, во дворце, а условия хуже тюремных. Заключенных хоть на озеро выводят.
– А тебе что мешает? – усмехнулся мастер.
Шут повел шеей, разминая затекшие от долгого смотрения вверх мышцы.
– Ты сейчас про что? Про тюрьму или озеро? За решетку я не собираюсь, а до воды
– Я тебе могу самокатную повозку собрать, – ответил на это изобретатель. – У меня даже чертеж есть, да мне уже не к чему. Я сейчас кое-что другое собираю. Увидишь – ахнешь! А эту, попроще, могу собрать хоть сегодня. Давай, я тебе по-быстрому ее нарисую.
– Я уж как-нибудь пешком, – попытался закрыть тему Прохор, но Даниэля было уже не остановить.
Он вытащил из сумки, висевшей на боку, книгу и открыл на чистом листе. Затем достал небольшую коробочку, извлек из нее тонкий черный цилиндрик с палец длинной, и стал рисовать им в книге, чем очень удивил шута. Тот ничего подобного еще не видел. Только традиционное перо, ну и угольные головешки из костра.
– Смотри сюда, – Даниэль нарисовал два круга и стал соединять их между собой короткими линиями. – Это колеса, сажаем их на раму и готово. Садишься, толкаешься ногами и едешь. Ну как?
– Ну, не знаю… – почесал затылок шут. – А по грязи как ездить? Все сапоги перепачкаешь.
– Хм… – теперь пришла очередь задуматься мастеру. – Тогда так: приделываем к первому колесу вот такие штуки, как воротки на колодцах, чтобы колесо ногами крутить, а сзади добавляем еще одно колесо, для устойчивости. Как-то так.
Даниэль быстро внес коррективы в рисунок и посмотрел на Прохора, который поразился скорости мышления изобретателя. Пока шут подбирал слова, чтобы отказаться от предложения и не обидеть мастера, рабочие закончили крепить часы и уже спустились вниз. Стрелки показывали половину седьмого утра. Прохору пора возвращаться во дворец. Он похлопал изобретателя по плечу.
– Ладно, побегу я. Мне еще переодеться надо… в любимый костюм.
– Давай, – конструктор даже не посмотрел на собеседника. Он целиком был поглощен созерцанием своего изобретения, которое теперь красовалось на самой высокой башне в городе. – Все-таки не зря я часы придумал. Вот сегодня, к примеру, на двенадцать часов назначена казнь. Очень удобно, посмотрел на них и знаешь, когда приходить.
– А кого казнят? – удивился Прохор. Он отсутствовал весь вчерашний день и не знал, что случилось.
– Конюха.
– О как… Я же его вчера только видел. Что он натворил? Неужто за то, что я вчера на королевской кобыле уехал?! – шут не на шутку распереживался. – Я отговорю хозяина, он отходчивый. Назначит ударов десять плетью и все.
Даниэль оторвал взгляд от часов и посмотрел на Прохора.
– Вот живешь в замке, а ничего не знаешь. Нельзя его помиловать. Ты его жену видел?
– Ну… – замялся шут, показывая руками воображаемую женскую грудь величиной с тыкву.
– Во-во! Конюх-то мужик не особо видный, вот и таскалась его баба к другим. Думала, тот не знает. Ан нет! Пронюхал он про это и знаешь, чего учудил? – Прохор помотал головой. – Третьего дня покрутил ее, как лошадь, на колбасу. Позвал всех любовников своей жены на ужин и скормил им ее. Представляешь?!
– Какая отвратительная история! – шута передернуло. – А как узнали-то про все это?
Даниэль вздохнул.
– Да сам пришел вечером в кабак, трезвым, и во всем признался. Сказал, совесть замучила. Его скрутили и в тюрьму отвели, предварительно хорошенько начистив рыло. Распух, поговаривают, от тумаков, еле в дверь прошел. Жалко бабу…
– Да уж… – потер подбородок Прохор. Кому как не ему знать гулящую натуру жены конюха. Он сам нет-нет да встречался с ней у реки в зарослях камыша под раскидистой ивой. Но об этом никто не знал, а если бы и выведали, то какой с безумца спрос? Он дурак, не соображает, что делает. Хорошо, что с конюхом в друзьях не ходил! – Ладно, пойду-ка я. Скоро король проснется.