Как воспитать ниндзю
Шрифт:
И тут же, схватив Джекки, я рванула с ним в сторону, ибо конь снова ударил копытом. Но задел уже не Джекки, а лишь мою ногу, оказавшуюся между ним.
Я глухо вскрикнула, и, швырнув Джекки отцу, через мгновение оказалась на коне-убийце. На коне, специально тренированном на убийство всадника, а не просто бить копытами упавших. Таких коней специально обучали не просто ударить, а убивать копытами с той страшной свойственной коню точностью, с какой он в дикой скачке абсолютно точно попадает копытами на нужный камень или мимо расщелины, абсолютно владея ногами. Мы уже не раз видели такую пакость в бою. Это был не просто боевой конь, а
Еще запрыгивая на него, и еще не чувствуя боли в ноге, я нанесла коню страшный удар рукой в глаз по голове. Чтоб он не видел Джекки, а обратил внимание на меня. А потом, оказавшись на коне, стала безжалостно бить его железными руками профессионального убийцы по голове, по глазам коня, по ушам, рвя его когтями, чтобы он забыл все, кроме меня.
Это был и без того чудовищный конь – на несколько голов выше обыкновенных арабских скакунов, очень мощный и тренированный. А его “воспитание” с детства по специальной методике, делало этого зверя очень опасным. Как на грех, у меня сейчас ножа не было, а пистолет выпал в схватке и прыжке.
Джекки мгновенно оттащили, а я осталась наедине с этим лошадиным ублюдком.
Есть просто убийцы, а есть ниндзя, которых выращивают всю жизнь по выточенным тысячелетиями методикам, отбирая из тысяч. Есть просто собаки, а есть дрессированные на убийство бойцовые охранники. Есть просто бешеные кони, а есть выращенные в арабских страной сектой фанатиков-убийц.
Я села прокатиться на такого коня. Это было страшное и бешеное зрелище. Я знала, что это не совсем кони, и бог его знает, как их тысячелетиями выводили не для скачек, а для убийства всадника, но у них была просто бешеная реакция. Что он только не творил! Я еле уворачивалась в безумном ритме мгновенной смены ударов и положений, когда он катался по земле, а я даже со своей бешеной реакцией еле уклонялась.
Я видела только большие и громадные в ужасе глаза окружающих, которые даже представить не могли такой жути и безумия, которое творилось и них на глазах. Сбрасывая меня с себя на землю, буквально кувыркаясь на спину со всего хода, он бил мгновенно в меня на земле из любого своего положения, а не просто махал копытами. Бой с профессионалом всегда тяжел, а бой с животным профессионалом – хуже. Тысячелетний отбор именно убийц сделал из них хуже, чем собак – гнусных и мощных тварей.
Принцу подарили лучшего.
Мне было действительно худо, ибо левая нога не действовала от чудовищного того удара копыта, когда я через себя защитила Джекки. Хотя такой боец, как я, обычно держит любой страшный удар, ибо тело с детства привыкло к ним и оплетено мускулами и сухожилиями, и подкожными мозолями, но мне все равно казалось, что нога все-таки сломана. Или раздроблено бедро. По крайней мере, она не хотела слушаться.
Они не стреляли, ибо мои боялись попасть в меня – так быстро мы двигались. Типичный бой, он почти невидим. К тому же у “коня” были понятия – он тоже заслонялся мной от стрел и выстрелов.
Я била, била, жестоко била его по морде и по голове, вкладывая в удары всю силу и ярость. И все время пыталась заставить повиноваться, накинув удавку-аркан на шею. Что он только не выделывал! Смотрящие зеленели и бледнели от одного только вида.
Как он с ходу, переворачиваясь, падал на спину со всадницей! Как он мгновенно бил ею об стенку или дерево, пытаясь сбросить! Как он точно пытался попасть копытами, когда я оказывалась на земле. Мне приходилось отчаянно, с ответной
И била, била его по голове, по ушам, глазам, нанося чудовищную боль, а ведь каждый мой удар обычно убивал взрослого! Люди видят тысячи разнообразных пород собак, но даже представить не могут, что может сделать извращенная селекция с лошадьми, ибо это был уже не конь! Сатанинское произведение с громадным мозгом и веками отобранными дьявольскими бойцовскими инстинктами.
Наконец он просто стал безумно метаться по пастбищу, сатанея от боли и бессилия, вытворяя такое, что не в сказке сказать, ни в книге описать. Это была просто сволочь. Отец как-то говорил, что у этой породы коней (мы видели несколько раз мертвые экземпляры) мозг был доведен путем селекции и отбора, когда искусственно отбирали “мозговитые” особи, фактически до мозга ребенка. Тайная секта убийц отбирала две линии – ума и убийств. Такие кони ценились на вес золота – их дарили падишахи своим врагам. По неслышному свисту свистка конь превращался в смерть и убивал того, чей запах давали ему понюхать, или только всадника по специальной программе. Обычно даже никто ничего и не заподазривал и не видел. Ну, произошла трагедия, бывает, такие дикие и злые мощные кони могут взбеситься и понести.
Стадия, когда он стал просто бешено носиться, куда глаза глядят, как простой необъезженный мустанг, была для меня уже настоящим облегчением. Обычный дикий и гордый чудовищный мустанг, которого только что поймали. По сравнению с тем, что он вытворял до этого, это уже было что-то... Он ничего не видел и мчал как безумец на смерть... Он сошел с ума от ярости, гнева, бессилия, злобы и отчаяния... Я еле удерживала его от гибели и просто отклоняла от ударов с размаху в стену... Он хотел убить себя вместе со мной... Если б я с детства не привыкла драться и падать непрерывно с Мари, я б давно погибла, постоянно падая с него и скатываясь на землю, когда он прыгал даже в овраг...
В общем, поохотились в королевских лесах мы здорово. Как только эта лошадка и я выжили, один Бог знает. А удрать животина не могла, ибо тонкое лассо на шее не давало ей уйти от меня, даже когда я скатывалась. Тем более, что я часто закрепляла удивительно крепкую веревку за деревья и наблюдала.
Ну и вид у меня был к концу. Особенно, учитывая, что я еле стояла на одной ноге. Когда мы вернулись на измученной, окровавленной шкапе, исцарапанные, побитые, люди поспешно разбегались в ужасе прочь, освобождая место и залезая на деревья. А мой храбрый конь вроде бы исходил пеной, будто загнанная лошадь, готовая сдохнуть еле двигаясь.
В общем, когда мы въехали обратно во двор, они бросились россыпью прочь вместе с солдатами; мама, отец и Мари с китайцами снова выхватили пистолеты и напряженно держали бедного смирившегося, исходившего пеной конягу на мушке, слегка отступая и во все глаза наблюдая, как я прикрутила, не сходя с коня, удавку к дереву. Так, что он шеей не смог бы шевельнуть, а не то что перегрызть ее.
Индеец захлестнул заднюю ногу коня еще одним лассо. И привязал веревку к другому дереву. Так что эта сволочь, даже если бы захотела, не смогла бы убивать. По крайней мере, пару минут.