Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– Это еще что, ты только посмотри, кого я играть буду! – с тоской и отчаяньем сказала Мари, тыкнув пальцем в бабушку.
– Ах!
Я даже помолчала от восторга.
– А за что они дерутся? – спросила я.
– Одно утешение, что мама будет вот этим... – злорадно ответила Мари.
– Без комментариев.
– А ты вот этим! – по лицу Мари разлилось довольство.
– Без комментариев! – зло сказала я, рассмотрев того, кем мне назначено быть.
“Вот этим” было предположительно молодым и юным, ибо у него в волосах торчала розочка
– Ну где я вам возьму лошадку... – ныло оно, ходя кругами вокруг рвущей волосы у друг друга старухи и альфонса. – Ну где я вам возьму лошадку?
Было ясно, что они приехали сюда покупать лошадей. Но вот это отличить кобылу от лошади не умело.
Я лишь на секунду отвернулась, и тут раздался страшный крик:
– Что вы делаете? – истерически визгливо кричал альфонс, ибо офицер в красном мундире полиции пытался залезть ему под юбку. Вернее под штаны.
– Это переодетая женщина! – объяснил офицер свои действия шокировано глазевшей в оцепенении толпе. – Мы их давно разыскиваем и только сейчас поймали, ибо нам указано хватать и проверять подозрительных особей. – Здесь ничего нет!
Так он объяснил свои подозрительные действия, указывая на штаны.
Увы! И у толстенького альфонса, и у их слуги, с которого окружившие солдаты содрали штаны, чтоб продемонстрировать правомерность своих незаконных действий, все оказалось в наличии. Мужские причандалы у обоих были на месте, только маленькие очень.
– А вот это мужчина! – то ли еще не примирился с поражением, то ли до него еще не дошло, сказал офицер. Пытаясь стащить с злобной, жесткой и прямой как доска старухи юбку. Старуха оглушительно визжала. – Она их отец!
Увы, он ошибся. Это была женщина! И у нее как раз ничего такого на этот раз не было.
“Отец” всех народов и жирного женственного альфонса не сдавался. И показать благодарным зрителям свою мужскую доблесть, какой она сделала сих детей, не сумел.
– Насилуют! – визжала старуха, отбирая юбку. – Люди добренькие, чего ж вы смотрите так на меня, там же ничего нет, меня бесчестят среди бела дня, помогииите христиане добрые!
Там действительно ничего не было.
– Я буду жаловаться королю! Вы дорого заплатите за то, что там увидели! – рычала она, но это не помогло.
Она билась, как сумасшедшая, лишь бы прикрыть то, чего там не было. Наконец, она начала думать головой:
– Они ж ваших девок хватать начнут, бандиты оторванные, после того как мою красоту опаганят! – завопила она партизанам. Вернее добрым христианам, смотревших на бесплатный стриптиз как заговоренные, только что там глядеть? Нечего. – Что ж вы думаете, мной от бандитов откупитесь?! Если они старуху не пожалели, то подумайте, что же они с лошадками вашими сделают? – попыталась достучаться она до их жадности.
Толпа, наконец, пришла в себя. Люди начали хватать кто колы, кто топоры, кто чего под руки придется. Такого здесь
– Ошибочка вышла! Ошибочка вышла! – истерически кричал офицер, видя угрюмо надвигающийся лес колов и топоров. – Сейчас мы найдем настоящую женщину и настоящего мужчину!!! Всех осмотрим и среди вас найдем их и заберем, успокойтесь!!
Не надо было ему это говорить. Все сразу поняли, что это за люди. И чего им надо, извращенцам проклятым!
Мужчины лупанули солдат и штатских среди них колами так быстро, что те еле унесли ноги. Ох, солдат и били! Били так, что небу жарко стало.
– Сегодня они точно искать больше женщин не будут! – довольно сказала я Мари. – Им хватило и так!
– Да уж, не до женщин... – тихо сказала мне Мари, глядя как пытаются убежать на четвереньках солдаты, которых почему-то все называют бандиты, держась почему-то именно за то, что ниже ног, куда почему-то били. И топтали с редким сладострастием.
Подбегавших откуда-то редких шпионов и кричавших, что бьют не тех, что это государственное задание есть проверить и найти молодых женщин, тоже ловили и тоже били. С редким удовольствием.
Следующий подбежавший, наоборот, не кричал спасать солдат, а предложил, наоборот, позвать ближайший гарнизон, чтоб уничтожить этих распоясавшихся бандитов.
– На них девок и мужиков как раз хватит, – якобы сказал он тем же своим голосом из толпы, и потому его били особенно и долго, как он не уверял, что это не он крикнул.
Потом стали остервенело бить всех, кто выступал с какими-либо предложениями.
А потом тех, кто выступали.
После этого даже выступавших не было...
Глава 31.
Как не было мне весело, но я все же забрала маму оттуда.
Но всем уже было очевидно, что ярмарка закончилась ничем. Люди разъезжались.
Я шла мимо загонов, когда увидела плачущего конюха.
– Ну что мне с ним делать? Я не могу его пристрелить! Жаааакоо! – он глотал большие слезы, сидя под особо крупным и страшным загоном из врытых вопреки обыкновению столбов, стоявших сплошной стеной. Таких, что их не свалил бы и слон. Кончались они заостренными кольями. В одном месте было сделано окошко, в котором было нечто вроде большого стекла с чудовищной решеткой, вделанной накрепко, как наша собственная бронированная дверь, в загон. Покупатель мог видеть сквозь решетку, но зверь внутри вырваться сквозь нее вряд ли сумел – она стояла на чудовищных чугунных столбах.
Это был загон для хищников.
Конюх сидел и плакал, сопливя и смахивая слезы, текущие по чумазой голове.
– Что случилось? – я тихо подошла к нему.
Он поднял на меня заплаканные глаза.
Но, увидев, что я не издеваюсь, а, наоборот, в моем голосе ласка и сердечность, и встревоженность юной девчонки, только молча с отчаяньем показал на загон.
И ничего не сказал.
Выплакаться девчушке было бы для взрослого человека лучше всего. Девушка утешит, и не осмеет, и поймет, и почует всем сердцем горе.