Как все было
Шрифт:
ОЛИВЕР: Уф-ф-ф! Ф-ф-у-у! Уау! Зовите меня Великий Эскапист. Зовите меня Гарри Гудини. Слава тебе, Талия, муза комедии! Не слышу оваций. Разве я не заслужил сигарету «Голуаз»? Мои легкие алчут никотина. После всего, что было, вы не можете мне в этом отказать.
Да, да, конечно, я испытываю некоторые угрызения совести, но что бы вы сделали на моем месте? Вы бы никогда не оказались на моем месте, я понимаю. Но я-то оказался, в этом главная и очевидная разница между нами. Но все-таки разве я не заслужил перо в шляпу? Я его себе присуждаю. Как, например, вам понравился прием хватания за рукав в духе Старого моряка? Он отлично сработал, правда ведь? Я всегда говорю: если хочешь перехитрить англичанина, тронь его, когда он этого не хочет. Положи ладонь на рукав и угости прочувствованной исповедью. Они этого не переносят, бритты. Они будут ежиться, мяться и проглотят все, что им ни наговори. «Все равно как запихивать улитку в счетчик
Я не злорадствую, ну, может быть, самую малость. Главным образом я испытываю облегчение, у меня всегда так. И наверно, мне не надо бы вам все это рассказывать, если я хочу, чтобы вы и дальше ко мне хорошо относились. (А вы хорошо ко мне относитесь? Трудно сказать. А нуждаюсь ли я в этом? О да, да, очень!) Но для меня слишком важно то, что сейчас происходит, тут уж не до игр — не до игр с вами, во всяком случае. Я обречен продолжать то, что делаю, и только надеюсь не вызвать по ходу дела ваше окончательное осуждение. Обещайте, что не отвернетесь от меня, — если уж вы откажете мне в понимании, тогда я, хочу не хочу, перестану существовать. Не уничтожайте бедного Олли! Пощадите его, и он еще, быть может, позабавит вас.
Прошу прощения, я опять немного зарвался. Итак. Итак, сейчас я нахожусь в районе, который называется Стоук-Ньюингтон. Это terra incognita, [28] где, по словам Стюарта, цены на недвижимость должны в ближайшее время поползти вверх, но покамест здесь обитают люди с головами, растущими ниже плеч. А что за причина мне здесь находиться? Причина та, что мне надо сделать некое вполне простое дело. А именно, посетить жену одного человека — одного человека! моего лучшего друга! — которого я только что оставил топающим на станцию метро; я должен явиться к его молодой жене и сообщить ей, что я ее люблю. Отсюда и пук бело-голубой растительности у меня под мышкой, некомпетентно завернутый и уже окропивший мои панталоны, словно в результате неосторожности в процессе мочеиспускания. И в самую точку: когда дверной колокольчик в магазине оповестил о прибытии почтенного банкира, я ей-богу думал, что обмочусь.
28
Неведомая земля (лат.).
Я немного побродил по улицам, пока подсохнут брюки, и репетировал на ходу, что сказать, когда Джилиан откроет мне дверь. Спрятать ли букет за спину, а потом выхватить и протянуть, как фокусник? Или положить на крыльцо, а самому сгинуть, прежде чем она ответит на звонок? Может, тут будет уместна серенада? — Deh vieni alia fiestra… [29]
Так я прохаживался среди жалких туземных хижин, где ютятся закинутые на окраину рабы коммерции, и ждал, покуда полуденный жар выпарит влагу из брючной ткани: 60 % шелк, 40 % вискоза. Я и себя самого довольно часто ощущаю на шестьдесят процентов из шелка, на сорок из вискозы, если уж на то пошло. С виду шелковистый, а мнется. В то время как Стюарт — стопроцентный хэбэ, тканный вручную, — несминаемый, легко стирается, сохнет без выжимания, пятна не остаются. Мы со Стю выкроены из разных материй. На моей, например, если я не потороплюсь, скоро на месте следов от влаги появятся пятна пота. Бог мой, как я нервничал! Сейчас бы кружку валерьяновой настойки — или большой стакан коктейля «Манхэттен». Или валерьянки, или чистого спирту. Либо то, либо это. Нет, что мне на самом деле было сейчас нужно, это горсть бета-блокаторов. Слышали про них? Один из их синонимов — пропранолол. Изобретен для нервных пианистов, которые боятся выйти на эстраду. Прекращает дрожь, не снижая качества исполнения. Как вы думаете, может, он и в сексе помогает? Не исключено, что Стюарт теперь раздобудет мне эти таблетки, узнав про мою «белую ночь» у Розы. Как раз в его духе — лечить химией разбитое сердце. Мне-то они нужны, чтобы вручить мое сердце, пламенеющее, но целое, молодой женщине, которая сейчас откроет дверь дома номер 68. Не затаился ли где-нибудь в соседней подворотне темнокожий торговец наркотиками, ухмыляющийся и щедрый? Сто миллиграммов пропранолола, приятель, да поживей, вот тебе мой кошелек и мой «ролекс», бери все… э, нет, это мои цветы. Можешь взять все, кроме цветов.
29
«О, подойди к окошку…» (ит.) — серенада Дон Жуана из оперы Моцарта «Дон Жуан», акт 2.
Но теперь они уже и не мои, а ее. Когда засиял lе moment supr^eme, [30] или, переводя на стюартизмы, когда приспел решительный момент, все прошло как по маслу. Вы, возможно, находите Олли барочно-вычурным, но уверяю вас, это только с фасада. А попробуйте проникнуть внутрь, постойте там минуту с путеводителем в руке, и вы обнаружите неоклассическое спокойствие,
30
Высший миг (фр.).
31
Введение Святой Марии во храм (ит.).
32
«Девушки» на венецианском диалекте.
33
Островок у входа в Венецианский залив.
Словом, кончилось все так: я позвонил у двери и стою дожидаюсь, держа перед собой цветочный сноп на вытянутых руках — не хотелось выглядеть обыкновенным посыльным. Я ведь на самом деле был скромный, хрупкий проситель, покровительствуемый лишь богиней Флорой. Джилиан отперла дверь. Вот оно. Миг настал.
— Я тебя люблю, — сказал я.
В ее безмятежном взгляде зародилась тревога. Чтобы вернуть ей спокойствие, я вручил букет и мирно повторил:
— Я тебя люблю.
После чего удалился.
Я исполнил это! Исполнил! Я вне себя от счастья. Мне радостно, мне жутко, у меня поджилки трясутся, и в зобу, черт подери, перехватило дыханье.
МИШЕЛЬ (16): У нас бывают такие покупатели, сдохнуть. В этом вся трудность — не в цветах, а в людях, которые их покупают.
Взять, например, сегодня утром. Если бы он молчал, другое дело. Он вошел, я сразу подумала: с таким пошла бы на «грязные» танцы в любой вечер на неделе. Стильный такой, волосы черные чуть не до плеч, блестят, костюм тоже из блестящей материи. Немного похож на Джимми Уайта с телевидения, знаете его? К прилавку не подходит, только кивнул мне и прямо к цветам, высматривает, приглядывается, видно, что знаток. А у нас с Линзи такая игра: мы ставим им отметки в днях недели. Если не очень нравится, мы говорим: «Этот — на вторник». В смысле, если пригласит, можно уделить ему из всей недели один вечер. А высший бал — «Семь дней в неделю». То есть для него, если позовет, — хоть каждый вечер. Ну так вот, этот парень рассматривает ирисы, я заполняю ведомость по налогу на добавленную стоимость, а сама поглядываю на него краем глаза и думаю: «Ты — с понедельника по пятницу».
Потом он подозвал меня, и мы с ним прошлись по всему магазину, он указывал, какие ему набирать цветы, и все — только голубые и белые, больше никаких. Показываю ему красивые розовые левкои, но он весь передернулся и скривил губы: «Бр-р-р-р!» Подумаешь, что за фигура. Вроде тех парней, что приходят купить одну розу, а вид такой, как будто событие мирового значения. Мне кто-нибудь подарил бы одну красную розу, я бы ему сказала: «А где остальные четыре? Роздал другим знакомым девушкам?»
Подошли мы к прилавку, и тут он наклоняется и нахально так цап меня за подбородок. «Ты что такая хмурая, красавица?» — спрашивает. Я хватаю цветочные ножницы, я ведь одна на весь магазин, и если он еще раз ко мне прикоснется, уйдет из магазина, лишившись кое-чего, с чем пришел. Но в эту минуту звякает дверь, и входит еще один, в пиджаке, видно, что зануда служащий. Смотрю, мой чудак жутко смутился, потому что этот, в пиджаке, оказывается, его знакомый, увидел в окно, как он пристает к продавщице, совсем не в его стиле, и он вдруг весь страшно покраснел, даже уши, я уши заметила.
Он бросил мне деньги, велел поторопиться, не терпится ему скорей-скорей увести того, второго, из магазина. А мне что, я не спеша так заворачиваю ему цветы в целлофановую обертку, а потом еще говорю, ах, мол, я неверно подсчитала налог на добавленную стоимость. А про себя думаю: ну зачем тебе было разговоры заводить? Был парень с понедельника по пятницу. А теперь обыкновенное барахло.
Я люблю цветы. Но долго здесь работать не собираюсь. И Линзи тоже не собирается. Мы здешних покупателей ну просто не перевариваем.
ДЖИЛИАН: Сегодня утром произошла какая-то странная вещь. Очень странная. И не прекратилась после того, как произошла. А продолжалась еще и днем, и вечером.
Где-то примерно без четверти девять я сидела у себя перед мольбертом и делала предварительные пробы на маленькой картине на доске — церковь в Сити. На заднем плане по радио тихо играли какую-то композицию одного из тех Бахов, которые — не Бах. Вдруг звонок. Не успела я отложить тампон, звонок повторился. Я подумала, дети, только дети так настойчиво звонят. Наверно, набиваются помыть машину. А может быть, проверяют, есть ли кто дома, чтобы потом обойти вокруг и взломать замок задней двери.