Как выйти замуж за вампира-миллионера
Шрифт:
«Да, я здесь. — Голос Романа в её голове зазвучал громче, как будто их связь с каждой минутой становилась все крепче. — Где ты?»
— В гостинице. Меня стерегут двое из команды отца.
«Значит, ты пленница? Или ты добровольно решила стать одной из них?»
— Со мной все в порядке. Во всяком случае, пока. Не волнуйся за меня. Как ты? Неужели это правда и сегодня ночью действительно начнется война?
«Это правда — все решится сегодня ночью. Зачем… зачем ты позвонила
— Я не звонила ему. Они следили за домом Петровского. Отец увидел, как я вошла в дом, и решил, что мне угрожает опасность. Поэтому бросился мне на помощь.
«Ты хочешь остаться с ним?»
— Нет. Я хочу быть с тобой. Но пока я с ним, я смогу защитить тебя…
«Мне не нужно, чтобы ты меня защищала!»
Гневный голос Романа прогремел с такой силой, что у нее едва не лопнули барабанные перепонки.
— Роман, я люблю тебя, — взмолилась она. — И всегда буду любить! Неужели ты подумал, что я могу тебя предать?!
Казалось, даже воздух вокруг нее потрескивает от напряжения.
— Роман! Ты меня слышишь?
Их связь была так сильна, что Шанна даже на расстоянии почувствовала, как его гнев куда-то исчез, сменившись глухим отчаянием. Она могла бы поклясться, что Роман страдает. Кусая губы, она прижала к сердцу распятие, которое он ей подарил.
«Если я доживу до утра, ты вернешься ко мне?»
Если он доживет до утра?!
— Роман, о чем ты?! Значит, ты собираешься сражаться?
«Ты вернешься ко мне?»
— Да! Да, вернусь! Только, Роман, умоляю, побереги себя! Пожалуйста! Я не переживу, если с тобой что-то случится! — Глаза у нее защипало. Шанна сжала распятие с такой силой, что даже кончики пальцев побелели.
Ответа не было.
— Роман, не уходи! — Внезапно кто-то с такой силой грохнул кулаком в дверь ванной, что Шанна подпрыгнула от неожиданности.
— Шанна, ты тут? — оглушительно заорал Остин. — Эй, ты как, в порядке?
— Да, все нормально! — прокричала она в ответ. Потом, повернувшись спиной к двери, сосредоточилась. — Роман, ты меня слышишь?
Тонкая, но прочная нить, связывающая их, оборвалась. А вместе с нею исчез и Роман.
Ангус ошибся, думал Роман. Гордыня тут ни при чем. Конечно, он знал, что с мечом в руках Жан-Люк даст ему сто очков вперед. Как фехтовальщику французу не было равных. Тогда при чем тут гордыня? Разве гордыня заставила Романа выбрать этот путь? Он не знал, Роман был уверен только в одном — он сделает все, чтобы спасти своих людей. И Шанну.
Стрелки часов остановились на одиннадцати, когда Роман, медленно поднявшись по стертым каменным ступенькам, открыл
Перекрестившись, он протянул руку к чаше со святой водой. Но рука застыла в воздухе, а потом бессильно упала. Вода в чаше недовольно забурлил и вдруг вскипела прямо у него на глазах — над ней белым облачком поднялся пар. В лицо пахнуло жаром.
Роман поспешно отдернул руку. Он смотрел на бурлившую воду, чувствуя, как в душу холодной скользкой змеей вползает отчаяние. Итак, он получил ответ на свой вопрос. Душа его проклята навеки.
За спиной громко хлопнула дверь. Роман резко обернулся, однако, разглядев вошедших, тут же успокоился.
Коннор, Грегори и Ласло, переглянувшись, виновато выстроились перед ним.
— По-моему, я достаточно ясно сказал, что не желаю, чтобы за мной ходили по пятам, — недовольно бросил Роман.
Коннор пожал плечами.
— Ну, сюда-то можно? Вы же не в церкви решили устроить дуэль?
— И потом, — влез в разговор Грегори, — мы ведь все равно уже здесь. Так что с этим уже ничего не поделаешь. В общем… — Он глянул на остальных. — Мы просто хотели помолиться вместе с тобой.
— Да. — Ласло осенил себя крестом. — Мы просто пришли помолиться.
Роман недоверчиво хмыкнул:
— Молитесь, конечно! Это полезно. — Повернувшись к ним спиной он направился в тот придел, где располагались исповедальни. Со вздохом открыв дверь одной из них, Роман проскользнул внутрь и сел на узкую скамью.
Негромко скрипнула дверь. Было так темно, что даже острым зрением вампира Роман с трудом различил по другую сторону перегородки смутную тень священника. Согбенная спина говорила о том, что он уже немолод.
— Благословите меня, святой отец, ибо я согрешил. — Опустив голову, Роман чуть слышно пробормотал первую часть заученной когда-то фразы. — Я не был у исповеди пятьсот четырнадцать лет…
— Сколько-сколько? — проскрипел старческий голос. Священник хрипло закашлялся. — Четырнадцать лет?
— Это было очень давно, святой отец. Я нарушил обеты, данные мною Господу. На душе моей много грехов. А сегодня я, возможно, перестану существовать.
— Ты болен, сын мой? — участливо спросил священник.