Как выжить и победить в Афгане. Боевой опыт Спецназа ГРУ
Шрифт:
Мне довелось побывать практически во всех крупных гарнизонах советских войск, и могу сказать, что вопрос обустройства войск в зоне «Восток» решался хуже, чем в северных районах или в Кабуле, Шинданде и Герате, где все дивизии располагались в стандартных военных городках по единому плану. Строительство осуществлялось специализированными отрядами военных строителей. Прибывающие для проверки военные руководители и начальники порой не вникали в особенности боевых действий и обеспечение материальными средствами, боеприпасами, но нередко обходили казармы и рассматривали, как заправлены солдатские кровати и стоят ли рядом с тумбочкой тапочки. А один большой генерал устроил разнос командиру батальона за то, что у его подчиненных были не покрашены ободранные в походах каски. Не занимаясь показухой, мы старались сделать все для оказания помощи командирам, и хотя быт многих частей был неказист –
Карта афганского театра военных действий напоминала бы шкуру леопарда, если бы не менялась ежедневно. А так ее и сравнить не с чем. В зависимости от возникающих задач оперативной обстановки проводились локальные операции с привлечением тех или иных частей и соединений. Так вот, по свидетельству генерала Б.В. Громова, ни одна из этих воинских операций с участием советских соединений не была проиграна. Как не была проиграна и вся афганская кампания. От чего нашему русскому «человеку с ружьем» опускать стыдливо голову? Он не посрамил славы русского (советского) оружия. Он вышел из сопредельной территории по решению своего Верховного главнокомандования с улыбкой радости, с гордо развевающимися знаменами. Он не запятнал свою душу преступлениями против человечности, типа выжженной напалмом территории, стертых с лица земли кишлаков, массовых расстрелов и других зверств, на которые, к несчастью, иногда срывались воюющие стороны.
За свои ошибки платили своею кровью. Число предателей, перебежчиков ничтожно мало. Даже случаев так называемой «дедовщины» я, например, не припомню. В общем, наш воинский контингент в Афганистане, несмотря на известные стратегические просчеты, локальные издержки и даже неудачи, показал себя миру организованным, дисциплинированным, квалифицированным, гибким, высокоморальным. Американцы, большие специалисты все калькулировать и выводить коэффициенты рентабельности или индексы эффективности, давно уже подсчитали, что русская кампания в Афганистане, оказывается, была высокоэффективной с точки зрения соотношения воинских потерь.
Кстати, американцы же сразу заметили и оценили соединения специального назначения, проявившие свои великолепные качества в Афганистане. «Единственные советские войска, которые воевали успешно, – это силы специального назначения, доставлявшиеся на вертолетах», – писала газета «Вашингтон пост» 06.07.1989. Разумеется, это похвала «сквозь зубы», отсюда и словечко «единственные». Ныне чуть ли не во всех академиях изучается афганский опыт советского спецназа, особенно первая операция «Шторм-333», которой командовал полковник В.В. Колесник. Отряд спецназа ГРУ, неофициально называемый «мусульманским», потому что укомплектован был выходцами преимущественно из республик Средней Азии и Казахстана, и спецподразделения КГБ СССР «Зенит» и «Гром» в течение 45 минут выполнили поставленную задачу. В общем, воистину «воины-интернационалисты». Все они были отмечены наградами Советского Союза.
В рамках статьи не рассказать о многочисленных случаях героизма, самоотверженности, взаимовыручки наших солдат и офицеров, которые после учебных полигонов впервые подверглись
Так что всякие попытки принизить дух воина-интернационалиста, навязать ему некий «афганский синдром» наподобие «вьетнамского» у американских солдат – изначально лукавы; они исходят не от реальности, а от навязанной определенной идеологической установки – чохом отрицать, очернять, осквернять все советское прошлое. А это в корне неверно не только потому, что тени без света не бывает, но и потому, что мы не должны уподобляться «иванам-не-помнящим-родства» и предавать самих себя и наших прекрасных юношей-воинов, которые прощались с жизнью в Афганистане, будучи свято верными присяге своей великой Родине.
Кстати, отметим еще одну особенность афганской войны: возвращение тел погибших за границей на родину, к семье, что прежде не практиковалось. Похороны печальная, но и наиболее эмоциональная торжественная процедура. А уж похороны воина, павшего в бою, – особенно. Но припомните, с какой трусливой таинственностью, секретностью проводились эти необходимые ритуальные мероприятия в начале войны воинскими и местными властями. В дальних углах кладбищ, без огласки. И как постепенно была сметена эта страусиная практика. Сметена народным вниманием и уважением к памяти солдата, отдавшего жизнь на войне. Порой у могил собиралось все население поселка, на траурную процессию выходили завод, школа, институт и т. д. «Это надо не мертвым, это надо живым». И те, кто сопровождал печальный «груз-200», и оставшиеся воевать в Афгане друзья, видя заботу Родины о «последних почестях», только укреплялись в своих патриотических чувствах. А это, в свою очередь, подпитывало ту «самую кровную, самую смертную связь» солдата с Родиной, которая и зовется духом армии, самым эффективным ее оружием.
Прошедшие за 10 лет через горнило Ограниченного контингента десятки и сотни тысяч молодых людей Советского Союза благодаря общему для них «духу» сплотились в новое военно-ветеранское движение, продолжающее традиции ветеранов-победителей в Великой Отечественной войне. Их «афганские» организации стали заметной частью общественной жизни страны. И хотя «нелегкая досталась доля» этому поколению – возвращаться в мирную жизнь во время социально-политической перестройки, «афганские» организации проявили себя и умелыми защитниками индивидуальных судеб, и помощниками бывшим воинам, родителям погибших, инвалидам в их многочисленных стычках с идеологически размагниченным и дезориентированным чиновничеством. Они же стали инициаторами упорядочения законодательства о воинах-интернационалистах.
Мощное «афганское» общественное движение – показатель патриотической стойкости и нравственной чистоты прошедшей через это испытание части советской молодежи, которая уезжала за границу Советского Союза, а вернулась уже в другую страну. Было отчего впасть в синдром. Думается, именно самоорганизация «афганцев», их послеафганская спайка и дружба предотвратили эпидемию «афганского синдрома». Чтобы убедиться в отсутствии такового, достаточно обратиться к довольно обширному и популярному «афганскому фольклору», самодеятельному и профессиональному художественному творчеству. В многочисленных романах, повестях, стихах и поэмах, в кинофильмах и песнях отражена мужественная, нравственно-красивая суть массового «афганца», воспеты воинские подвиги, увековечена память павших.
Солдатский патриотизм выражается не в словах, хотя и они важны. Солдат доказывает свою любовь к Отечеству самым серьезным «аргументом» – жизнью, и перед таким неоспоримым доказательством всякое умничанье о зря или не зря понесенных потерях просто кощунственно. А у солдата в «командировке» за границей, как у нашего воина-интернационалиста, появлялась дополнительная ответственность перед Родиной: ты теперь уже не сам по себе, ты – «шурави», и от тебя зависит, будет ли это слово проклятием или уважительным обращением. И то, что оно даже сейчас произносится беззлобно, уважительно большинством афганцев, свидетельствует о том, что наши интернационалисты пронесли там такую ответственность достойно.
Там, в Афганистане нашего времени, Правительством СССР и ЦК КПСС перед всеми нами, советскими людьми, ходившими по минным и караванным тропам, и выполнявшими свою миссию в кабинетах высшего руководства этой страны, была поставлена главная стратегическая задача – иметь рядом с нашей государственной границей дружественную страну, и этой задаче были подчинены все наши действия. И свой вклад в это внесли соединения и воинские части специального назначения ГРУ ГШ ВС СССР.