Как выжить среди принцесс
Шрифт:
– Хорошо! – согласился Оранжевый Слон. – Только надо выбрать палку покрепче и завязать мне глаза, а то я боюсь высоты!
– Конечно, конечно!
И они отправились за друзьями орленка. Они нашли их в лесу. Когда орленок договорился с друзьями, они всей толпой отправились искать подходящую ветку. Найдя ее, они принялись за работу. Оранжевый Слон зацепился хвостом за ветку, а в это время орленок завязал ему глаза. Друзья орленка ухватились за ветку и взлетели.
А в это время кот Бегемот хвастался всем дворовым котам:
– А
Ахнули все дворовые коты. И вдруг на кота Бегемота свалился Оранжевый Слон.
По-моему, прекрасный финал. Как говорится, лучше рояль в кустах, чем слон с неба.
26. День второстепенного писателя
С Днем второстепенного писателя, друзья!
Василиса:
– Папа, почему ты меня не поздравил с Днем второстепенного писателя?
– Э… не понял. Какого писателя?!
– Второстепенного.
– Как это?
– Это писатель, который пишет, но книжка еще не вышла. Вот я рассказы пишу?
Я даже немного растерялся:
– Пишешь. Мы на радио их с тобой читали…
Мы были с Василисой на передаче. Шел разговор о том, как знаменитые родители справляются с воспитанием детей. Не то чтобы я был слишком знаменит или хорошо справлялся с воспитанием – дочери скорее как-то сами воспитываются… Но поговорили очень весело. А напоследок я прочитал в эфире один рассказ Василисы, короткий, а сама Василиса – второй, подлиннее. Получилось неплохо, ведущая смеялась. Надеюсь, слушателям тоже понравилось.
– Но книги у меня нет, – грустно подводит итог Василиса. – Значит, я второстепенный писатель. Почему ты меня не поздравил? Мы тебя с Днем писателя поздравляли… – Василиса смотрит на меня круглыми глазами. – Первостепенного.
В общем, подарил лукавому ребенку шоколадку (ладно, две, вторую с белым шоколадом). Поздравил коллегу.
27. Вопросы мироздания
Жена послала в магазин за гелем для душа. Для меня. А там их столько… Я выбрал три варианта. Высылаю жене фото и пишу:
– Какой взять? Какой точнее выражает мое «я»? «Снежная лавина»? «Энергия горной реки»? Или «Пробуждение вулкана»?
Ответ жены:
– Возьми, который дешевле.
Занавес.
Женщины! Как с вами говорить о вопросах мирозданья?
28. Философ и балбес
– Злата, почему цветы черные?
– Просто это жизнь.
Я озадаченно рассматриваю рисунки дочери. Злате нравится рисовать акварельными красками, но выбор цветовой гаммы меня поразил.
– Злата, но почему солнце-то черное?!
– Папа, это просто жизнь! Ну как ты не понимаешь?
У меня перед глазами мелькает: «Признаки депрессии… любимый цвет черный… задавленное «я»… ребенок ищет выход… не находит…» В ушах звучит сочувственный голос психолога: «Это ваша девочка нарисовала? Мнэ-э. Понятно-понятно.
– Э-э… Объясни.
– Просто есть разные солнцы. Есть синее, и желтое, и красное. А это черное.
До папы начинает доходить. Меня озаряет. Речь, оказывается, шла о том, что мир вокруг разнообразен и удивителен. А вовсе не о том, что он мрачен.
– И цветы тоже? Вокруг нас растут желтые и красные, а где-то далеко-далеко, на другой планете есть черные?
Злата смотрит на меня снисходительно. Во взгляде читается: «Он, конечно, балбес. Но он мой балбес».
– Да!
29. Как поссорились Злата Дмитриевна и Ульяна Батьковна
– Я с Ульяной больше не дружу, – поделилась Злата, вернувшись из детского сада.
– Что? Почему?
– Она сказала, что это ее туалет. А туалет общий!
Вообще-то, «Ульяночка» и «Сонечка» – лучшие и стародавние Златины подружки. А тут целую половину потеряли. Конечно, я удивлен.
– Так, – говорю. – А теперь подробней.
– Я захотела писать. Побежала в туалет, а там Ульяна. Она говорит: не ходи сюда писать, это мой унитаз. А он общий! Я говорю: это общий унитаз. А Ульяна говорит: нет, это мой. А я же хочу писать!
– Больше мы с Ульяной не дружим, – заключает Злата. – И никогда-никогда не помиримся!
– Из-за туалета? Правда?
– Да!
И заканчивает грустно:
– Вот так мы с Ульяной поссорились.
Территориальные претензии сопредельных государств. Отдайте наши Фолкленды, сволочи.
– Теперь я дружу только с Вероникой, – говорит Злата мстительно.
– А как же Сонечка?
«Куда это делась наша вторая дружеская половинка?»
– А Соня болеет.
Правда, сегодня с утра, собираясь в садик, Злата сменила гнев на милость.
– Помиришься с Ульяной? – спрашиваю.
– Нет! Никогда-преникогда не помирюсь! – заявляет дочь гордо, потом вдруг смеется: – Ладно-ладно. Я помирюсь с Ульяной. Скажу ей: давай играть. И с Вероникой буду играть… и даже… – понижает голос, многозначительно: – И даже с Ромой буду.
Занавес. Всеобщий мир и жевачка. Даже мужскую половину человечества за что-то простили. Наверняка этот Рома даже не знал, что в чем-то виноват. Лопух. Ну, тем лучше. Меньше знаешь – лучше спишь. Я вообще за мир.
30. Моцарт и компания
Василиса хорошо поет. Первое сопрано, одна из солисток в хоре Локтева. Я хуже, зато у меня глубокий бас и пульт от караоке.
Это я про новогодние каникулы.
Пока мы со старшей дочкой весь вечер пели караоке (да-да, прокляните меня), младшая была занята серьезным делом. Она лежала на полу в коридоре и, высунув язык, писала песню.
Иногда подбегала к нам с Василисой и говорила: «Слушайте! Ну слушайте!» – требовательным и капризным голосом настоящего творца. И показывала листок, исписанный от и до. Мол, песня готова.