Как выжить в толпе и остаться самим собой
Шрифт:
Дэвида Майерса описаны эксперименты, из которых следует, что если мы в человеке видим что-то необычное, то воспринимать дальнейшее его поведение будем необъективно. Так, например, «студентам предлагали просмотреть видеозапись читающего человека. Они смотрели с большим вниманием, когда об этом человеке сообщалось нечто необычное: что он — пациент онкологической клиники, гомосексуалист или миллионер. В этих случаях испытуемые обнаруживали у него такие особенности, которым другие наблюдатели, не получавшие дополнительной информации, не придавали значения; в результате оценки испытуемых выглядели преувеличенными». Вдобавок к этому такая необъективность усиливается эффектом подтверждающего поведения. Когда человек ощущает себя чем-то отличающимся от окружающих и уверен в том, что они обращают на это внимание, его поведение часто становится неестественным, что только усиливает
В результате действия этих и других механизмов общество оказывается разделенным на сплоченную толпу и разрозненных маргиналов, составляющих в совокупности малозначимое меньшинство. Дистанция реальных различий между ними увеличивается (схема 2) по сравнению с первичной структурой, изображенной на схеме 1.
Применяемая мною наглядно-образная модель образования толпы и маргиналов не означает, что я веду речь о небольших замкнутых обществах, каким, к примеру, является население деревни в двадцать дворов. Такая упрощенная модель позволяет выпукло проанализировать психологические механизмы и индивидуальные характеристики, продолжающие действовать и тогда, когда человек из нашей «деревни» попадает в многоликую среду большого города.
Если это человек толпы, то где бы он ни оказался, в какую бы ограниченную группу людей он ни попал бы, везде он будет искать толпу, с которой можно было бы слиться.
Кому-то из читателей, возможно, покажется, что людей, которых я называю маргиналами, в обществе давно принято называть аутсайдерами. Не могу согласиться с идентичностью этих понятий, так как, несмотря на этимологию слова «аутсайдер», которая действительно их роднит, в обществе аутсайдерами привыкли называть отстающих, последних, неудачников, вкладывая в это понятие пренебрежительно-презрительное отношение окружающих. Тем самым делается акцент на нахождение человека на одной стороне общества — сзади по отношению к направлению его движения. Маргиналы же в равной степени могут быть и впереди, и по бокам. Именно поэтому я более склонен использовать менее затасканное и не столь испорченное негативным контекстом слово. Хотя, следует признать, что и слово «маргинал» уже начинают использовать совершенно не к месту, называя им различных экстремистов, любителей эпатажа или откровенных отбросов общества. Для того чтобы избежать подобной путаницы, я обращаю внимание читателя на то, что настоящий маргинал не выносит двух состояний: находиться в толпе и следовать какой-либо моде (более подробно эти аспекты маргинальности будут рассмотрены в следующих главах книги). Поэтому называть какого-нибудь экстравагантного человека, не вылезающего из различных богемных тусовок и меняющего свою форму и содержание вслед за изменением моды на эпатаж — вчера он был панком, сегодня анархист, а завтра станет геем, — будет неверно. Этот человек является типичным человеком толпы, нуждающимся в ее атмосфере как в наркотике, а его непохожесть на окружающих ни о чем не говорит. Либо он ориентируется на толпу эпатажных личностей, подражая им, либо на толпу обывателей, противопоставляя себя ей. В любом случае внутренний мир и внешнее обличье такого человека определяется какой-либо толпой. Истинный же маргинал является таким, какой он есть, независимо от существующей в толпе моды. Иногда мода толпы меняется так, что маргинала по внешности оказывается трудно от нее отличить, но это совпадение — исключительно временное явление, так как толпа вслед за изменчивой модой и дальше будет дрейфовать, а маргинал где был, там и останется.
Правда, и маргиналы тоже меняются по жизни, но эти перемены обусловлены законами развития их неповторимых личностей, а не влиянием окружающей толпы. Так что мы имеем два независимых друг от друга дрейфа — моды толпы и вкусов маргинала, которые могут время от времени и пересекаться. Маргинала уместно сравнить с кошкой, которая гуляет сама по себе.
Толпу эпатажных людей можно назвать маргинальной, так как их поведение сильно отличается от принятых в обществе стандартов, но это не будет означать, что она состоит из маргиналов, так как из истинных маргиналов толпа даже теоретически не получится в силу их психической природы. Маргинальность толпы экстремистов лишь обозначает их дистанцию
* * *
Нет, я не лидер, не трибун,
те, кто рожден вести табун,
должны быть сами очень стадны.
(Игорь Губерман)
* * *
Иногда в публицистике можно встретить мысль о том, что во главе толпы может оказаться маргинальная личность. Те маргиналы, которых я описываю в данной книге, в принципе никогда не смогут оказаться в какой бы то ни было толпе: ни в хвосте, ни в голове, ни в центре.
Выводы и рекомендации
Данная книга может оказаться полезной значительно большему количеству членов нашего общества, чем это может показаться на первый взгляд. Если истинных маргиналов в обществе не так уж и много (несколько процентов), то к ним добавляются вынужденные маргиналы — вполне обычные, но свободолюбивые люди. А это еще несколько процентов населения. Они в данной книге смогут найти как объяснение своим проблемам во взаимоотношениях с другими людьми, так и ценные советы, способные сгладить конфликтность их жизни.
Кроме этих двух групп психологически сильных людей, есть еще сломленные и нереализованные маргиналы, которые и рады были бы проявить свое индивидуальное своеобразие, но либо не решаются на это, либо делают это деструктивно (алкоголь, наркотики и другие виды саморазрушения), либо просто не знают, как это можно было бы сделать без чрезмерного напряжения своих сил и отношений с окружающими людьми. Доля этой группы людей в обществе составляет 5-10 %.
И, наконец, ложные маргиналы. Если кому-то из них надоел показной эпатаж ради привлечения внимания к себе окружающих людей и он начинает чувствовать в себе силы и желание освободить свою личность от психологических цепей толпы, то здесь он найдет рецепты, как это сделать.
ПРИРОДА ТОЛПЫ
Суть вопроса
Толпа общества, о которой идет речь в данной книге, и уличная толпа, знакомая каждому из нас, — родственные явления. Члены уличной толпы, разойдясь по домам, не перестают быть людьми толпы. Практически все их поведение так или иначе диктуется природой толпы, даже если они в одиночестве ковыряются на грядках своей дачи или сидят перед телевизором. А природа толпы по своей сути эмоциональна. Проявляется это в том, что эмоциональные поля людей, составляющих толпу, объединяются в одно гигантское биополе, генерирующее синхронные волны. И человек в толпе уже не в состоянии испытывать какие-то эмоции, отличные от эмоций толпы. Он счастлив, когда толпа прыгает от радости, и рыдает вместе со своими соседями.
Эмоциональная природа толпы имеет один очень серьезный недостаток, заключающийся в том, что за эмоции в нашей психике отвечают очень древние в эволюционном плане мозговые структуры. Все те отделы мозга человека, которые возникли впоследствии и, собственно, сделали нас гомо сапиенсами, в толпе отключаются, из-за чего происходит временная деградация психики человека, становящегося в своем поведении и сознании примитивом. И чем умнее человек, попавший в толпу, тем сильнее он теряет, опускаясь до уровня психики самых примитивных ее членов. А так как самые малоразвитые умы в толпе чувствуют себя наиболее уверенно (они ведь мало что в своем «неандертальском» интеллекте потеряли), то именно из их числа и выдвигаются лидеры толпы.
Примитивизация психики людей, оказавшихся в толпе, приводит их к тому, что они начинают проявлять самые негативные стороны своей сущности: безответственность, жестокость, аморальность, агрессивность, преступность и пр. Человек, оказавшись в толпе, способен совершить поступок, на который он никогда бы не пошел в одиночку.
Толпа современного общества, благодаря высокому уровню развития средств массовой информации и коммуникации, существует всегда и везде. Если ранее житель отдаленного хутора оказывался в вынужденной изоляции от остального общества, то вынужден был жить своей самостоятельной жизнью. Лет двести назад толпа возникала только тогда, когда люди собирались физически на ограниченном пространстве.