Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта
Шрифт:
Да и никогда не надо считать человека дураком. Может, у него другой алгоритм мышления.
Не разыгрывайте в камере пантомиму. Случается, и часто, арестуют человека или получит он срок, и вот он бродит от окна до параши, как страдалец. Весь ушёл в себя: на внешние раздражители не реагирует, плачет, заламывает руки, закатывает глаза. Подзываешь такого и интересуешься: «Слушай, а если бы здесь никого не было, ты бы так же паясничал? Тогда какого хера перед нами театр устраиваешь? Или у тебя одного горе?»
Ещё совет тем, кому возраст позволяет: позанимайтесь, хоть недолго, спортом. Особенно боевыми единоборствами. Конечно, голову развивать хорошо,
Помню, первый раз заехал в карантин «Крестов» (там его «собачником» называют). Небольшое помещение. Настил в два яруса от стены до стены. Ещё в автозэке познакомился с бандюком из казанской организованной преступной группировки. Оба мы накачанные, стрижка полубокс, спортивные костюмы. На верхнем настиле расположились с ним вдвоём. На нижнем, в темноте и тесноте, — пятеро «ботаников», молодых, худосочных парней, тоже «первоходов». Заметьте, мы никого не били, ни на кого не «наезжали». Стало скучно. Доходяги по очереди рассказывали нам анекдоты. Казанский и я смеялись не над юмором, а над тупостью услышанного. После попросили одного студента показывать всяких зверей. Он изображал — змею, орла, изюбра, скунса, гниду. Вместо того чтобы сказать «нет» или послать нас подальше. Из уважения и бить бы его не стали. Но его страх заставлял пресмыкаться. Именно благодаря страху в армии процветает «дедовщина», а в тюрьме творится настоящий беспредел. Потому что девяносто процентов мужчин воспитаны как бабы. Только умствовать могут в привычной обстановке, а чуть изменились правила игры — превращаются в потерпевших. В местах лишения свободы такие умники терпят унижения и по-тихому утешают друг друга, что в другой хате, в «правильной» зоне с «махновцев» спросят. Да чтобы спросить, надо предъявить! Но как ты расскажешь, что тебя прессовали, когда никто тебя пальцем не тронул, а ты плясал. Или не пресёк, когда других тиранили. Ты же первый молчать будешь!..
Извините, отвлёкся. Хотя это поможет вам, если что, правильно настроиться.
Стучать или не стучать?
Иногда медосмотр проводят не сразу, а дёргают с карантина. Обязательно поведут фотографироваться, «играть на рояле» (снимать отпечатки пальцев). Часто по очереди вызывают оперативники. Беседуют, предлагают сотрудничать. Если вы знаете, что в этом учреждении содержится ваш враг, которого боитесь, или вы известный в городе гомосексуалист, — скажите операм об этом сразу, чтобы в камере не было эксцессов.
Насчёт сотрудничества вам решать. Особых льгот на следствии вы не получите. Вас будут вызывать — якобы на допрос — в кабинет оперов. Там предложат написать, кто из соседей чего говорил, есть ли у кого запрещённые предметы. Возьмут с вас расписки о получении небольших сумм, но денег не увидите, на этом опера наживаются. Зато могут премировать куревом, чаем (соврёте в хате, что адвокат принёс). Или устроят свидание с родными в кабинете.
После суда при небольшом сроке, если боитесь зоны, оставят с подследственными, дальше стучать. Типа, у вас ещё одно уголовное дело. Так же можете в СИЗО хозобслугой устроиться. Потом за нарушения закроют в лагерь, горя хапнете.
При большом сроке попросите этапировать в определённое, нужное вам учреждение. Бывает, две колонии рядом: в одной беспредел, а в другой порядок.
Знайте, что среди ментов нет дружбы, они сжирают друг друга. Сотрудники не любят оперов, сдают зэкам их агентов, которые
Возможно, предложат вам сидеть взросляком — «вспомогалой» на малолетке. Мол, там дети. Присмотрите за порядком, наставите на путь истинный, а вам за это характеристику составим, зачтётся на суде…
Гладко стелют, красиво говорят. Только помните: после того как были «вспомогалой» у малолеток, попадёте в зону к взрослым, весь срок — этот и следующие — будете жить плохо. Могут и покалечить…
Дело в том, что по закону об оперативно-розыскной деятельности нельзя привлекать к сотрудничеству несовершеннолетних. Но информацию собирать и за агентуру отчитываться оперативникам надо. Вот они и попросят вас передавать разговоры из камеры. Отказаться — уехать обратно к взрослым. А там какая разница, что вы сидели «вспомогалой» недолго?
Втянетесь постепенно и начнёте стучать на мальчишек. Они же станут советоваться с дяденькой, о преступлениях ему рассказывать.
Может случиться и другое.
В ленинградской тюрьме на Лебедева взросляков к малолеткам набрали из малышевских братков. Им-то чихать на понятия, и за себя постоять они умеют. Бандиты наладили питание: пельмени, мясо, молоко. В созданных ими спортзалах заставляли заниматься пацанов спортом. Запрещали курить, пить чифир. Ребята развивались физически, бандюганских идеек нахватались.
Но тут за коррупцию арестовали начальника СИЗО. «Малышевских» вывезли. На их место навербовали, как положено, «вспомогал» из числа ранее несудимых, с нетяжёлыми статьями — аварийщиков, мелких мошенников, чиновников-взяточников.
И вот попадает такой додик к сплочённым парням… В камере их человек пятнадцать. Некоторым по семнадцать лет. В лучшем случае воспитателей избили — они мыли полы, пели песни, изображали телевизор. Другим повезло меньше. Их скрутили ночью и поимели во все дыхательно-пихательные отверстия. Утром объяснили: «Сломишься, сдашь ментам — им пидор не нужен, тебя на взросляк переведут. Ты молчи, и мы никому не скажем. За это будешь минеты делать и зад подставлять». Вот так они и жили, севшие по глупости почтенные отцы семейства на воле.
После суда, если шли в зону, там, конечно, узнавали, что они «петухи».
Советовать не стану, но решайте сами, стоит ли соседствовать с детишками-уголовничками.
Осторожно — психиатры!
Большая вероятность, что вас вызовут на «пятиминутку» — обследование у психиатров. Будьте настороже: они хоть и врачи, но хуже ментов.
Первый раз я попал на такую «пятиминутку» в «Крестах» ещё при перестройке. Тогда шла борьба с пьянством. В уголовном кодексе имелась статья 62. То есть, если человек совершил преступление в нетрезвом состоянии или признан алкоголиком, ему давали максимальный срок.
Вот психиатры и решали: пьющий он или нет. В комнате стояли пять столов, за каждым врач. На зэка они тратили полминуты и почти всех признавали алкашами. Тем самым обрекая на самое суровое наказание. Меня тоже хотели признать бухариком, но даже конвой возмутился. Дело в том, что на столе лежало моё уголовное дело, а там значилось моё спортивное звание, плюс тогда у меня была фигура, как у Шварценеггера. С большим сожалением признали непьющим.
Второй раз столкнулся с ними через пять лет. К тому времени я уже имел диагноз, проще говоря «временное помутнение рассудка, частичная невменяемость».