Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана.

Андреев Александр Радьевич

К осени 1879 года Александр Михайлов с соратниками полностью создал инфраструктуру партии. Была налажена и отработана система жесткой конспирации с шифрами, предупреждающими сигналами, паролями, создана сеть конспиративных квартир с базовыми, центральными, с запасами продуктов, одежды для переодевания, оружия, средствами для гримирования, неприкосновенным запасом денег. Одна из центральных квартир находилась в Лештуковском переулке, между Гостиным двором и Витебским вокзалом. Недалеко от нее, в Троицком переулке, у Пяти углов, располагалась динамитная мастерская Николая Кибальчича, постоянно, на глазах у дворников, полиции, сыщиков, которых народовольцы называли «подошвами» и «пауками», снабжавшаяся всем необходимым для производства бомб, мин и ручных взрывных устройств. Третье отделение годами пыталось ее обнаружить, но так и не могло, что привело к его ликвидации. Центральная квартира, в которой часто встречались члены Исполнительного Комитета, была

в доме 25 по Вознесенскому проспекту, между Мариинским театром и Сенной площадью. Именно здесь в ночь на 1 марта народовольцы во главе с Софьей Перовской и Николаем Кибальчичем сумели собрать четыре ручных бомбы, запалы к которым им передали офицеры из Кронштадта. Бомбы ранним утром сами Перовская и Кибальчич пронесли по Садовой улице мимо Сенной улицы, Гостиного двора, по Невскому проспекту мимо Аничкова дворца, где жил цесаревич Александр, мимо Московского вокзала до Тележной улицы, где четыре бомбы были переданы метальщикам И. Гриневицкому, Н. Рысакову, Т. Михайлову и А. Емельянову. В Саперном переулке, между Михайловским и Таврическими дворцами, находилась тайная Вольная типография, после захвата в январе 1880 года восстановленная на Подольской улице. В особой конспиративной квартире располагался народовольческий паспортный стол.

Александр Михайлов снял квартиру на Фонтанке, напротив Третьего отделения, и почти полгода смотрел за входом в политическую полицию. Он знал в лицо не только всех руководителей Третьего отделения, но и всех жандармских и полицейских офицеров, даже всех филеров не только Петербурга, но и многих других российских городов. Михайлов знал все петербургские проходные дворы. Он всему, что знал, обучал народовольцев и контролировал соблюдение условий конспирации. Михайлов часто прикрывал товарищей во время различных акций, спасая им жизнь. Один народоволец позднее рассказывал товарищам: «Я должен был сбежать с квартиры и скоро заметил упорное преследование. Я сел в конку, потом на извозчика. Ничего не помогло. Наконец мне удалось, бегом пробежавши рынок, вскочить в вагон с другой стороны. Я потерял из виду своего преследователя, но не успел вздохнуть свободно, как вдруг входит в вагон шпион, мне прекрасно известный: он постоянно присутствовал при всех проездах царя и выследил меня на мою квартиру, откуда я сбежал. Я был в полном отчаянии, но в то же мгновение совершенно неожиданно вижу – по улице идет Александр Михайлов. Я выскочил из вагона с другого конца и побежал вдогонку. Догнал, быстро прохожу мимо и говорю, не поворачивая головы: «Меня ловят». Александр, тоже не взглянувши на меня, ответил: «Иди вперед». Я пошел, а он в это время осмотрелся, что такое за мной делается. Через минуту он догоняет меня, проходит мимо и говорит: «Номер 37, во двор, через двор на Фонтанку, номер 50, опять во двор. Догоню». Я пошел, увидел скоро номер 37, иду во двор, который оказался очень тесным с какими-то закоулками, и вдруг неожиданно очутился на Фонтанке. Тут я в первый раз поверил в свое спасение. Скоро на Фонтанке оказался другой заворот, а за ним номер 50: прекрасное место, чтобы исчезнуть неожиданно. Вхожу во двор, смотрю, а там уже стоит Михайлов. Оказалось, что этот двор тоже проходной. Он отвез меня на квартиру!»

Александр Михайлов писал товарищам на память: «Все мои помыслы были сосредоточены на расширении и развитии организации. В характерах, привычках и нравах самых видных деятелей нашего общества было много явно губительного и вредного для роста тайного общества. Однако недостаток ежеминутной осмотрительности, рассеянность, а иногда и просто недостаток воли и сознательности мешали переделке, перевоспитанию характеров членов соответственно организации мысли. И вот я и Оболешев начали самую упорную борьбу против широкой русской натуры. И надо отдать нам справедливость – едва ли можно было сделать с нашими слабыми силами более того, что сделали мы. В конце концов сама практика заставила признать громадную важность для дела наших указаний, казавшихся иногда мелкими».

Александр Михайлов, символ осторожности и неуловимости, создал науку конспирации. Он часто экзаменовал товарищей, устраивал за ними слежку и очень радовался, если его обнаруживали. Михайлов всегда сам снимал конспиративные квартиры, обязательно с толстыми стенами и двумя выходами, что часто спасало народовольцев во время захватов. Окна квартир «Народной воли» должны были обязательно выходить на улицу, чтобы на них всегда находились знаки безопасности. Александр Михайлов научил товарищей одним взглядом замечать знакомых среди уличной толпы, заставлял их выучить наизусть перечень трехсот петербургских проходных дворов. Он разработал и передал товарищам систему оглядываться не оглядываясь, исчезать на ровном месте, среди бела дня, на глазах у прохожих. Он часто объезжал местные народовольческие группы, разрабатывал и контролировал реализацию многих акций и проектов «Народной воли». За обеспечение безопасности партии, за точность, аккуратность, пунктуальность, товарищи называли его «Дворником».

В начале 1879 года к Александру Михайлову обратился Николай Клеточников, приехавший в Петербург из Симферополя. Не закончивший университет по болезни, Клеточников

через знакомых искал революционеров-подпольщиков. Михайлов поселил его в доме А. Кутузовой, один из родственников которой служил в Третьем отделении. Клеточников стал ежедневно проигрывать Кутузовой небольшие суммы в карточной игре, которую она очень любила. За два месяца Клеточников проиграл своей домохозяйке довольно приличную сумму в несколько сот рублей и заявил, что, так как не смог найти в Петербурге работу, то должен вернуться домой, в Крым. Кутузова рекомендовала Клеточникова на работу в Третье отделение, куда он вскоре был принят, как человек с университетским образованием, без вредных привычек и связей в Петербурге, солидный тридцатилетний человек с прекрасным почерком. Сначала его назначили переписчиком в третью секретную экспедицию, затем присвоили низший по Табели о рангах чин коллежского регистратора и назначили помощником делопроизводителя, занимавшегося донесениями секретных агентов. По своей работе Клеточников знал почти столько, сколько начальник секретной экспедиции. Вскоре ему поручили также хранить самые секретные агентурные документы и ключи от архива. Клеточников стал постоянно задерживаться на службе после работы. Он назвал А. Михайлову несколько провокаторов в рабочих, студенческих и народнических кружках, спас множество революционеров, а том числе Степана Халтурина. При разделении «Земли и воли» на две фракции, ему предложили выбрать, с кем он будет работать, и Клеточников выбрал народовольцев. Одновременно он договорился с А. Михайловым, что при возможном аресте помощник делопроизводителя секретной экспедиции заявит, что работал с «Народной волей» из-за получаемых больших денег. Пришедший на жалованье в тридцать рублей в месяц, через два года Клеточников получал восемьдесят рублей ежемесячно и передавал часть сэкономленных денег на нужды своей партии. Два года Николай Клеточников предупреждал «Народную волю» о действиях Третьего отделения в отношении революционеров, о его агентуре.

После ареста его друга А. Михайлова в ноябре 1880 года с Клеточниковым на конспиративных квартирах встречались позже поочередно арестованные А. Баранников, А. Желябов, А. Корба.

Ставший провокатором И. Окладский выдал жандармам все, что знал и не знал, включая одну из конспиративных квартир. После долгой слежки за перемещениями революционеров от этой квартиры был выслежен и арестован А. Баранников. В одну из десятков засад на квартирах революционеров, организованных жандармами, в январе 1881 года попал Клеточников. Жандармы восстанавливали на окнах сигналы безопасности, убранные революционерами. Агент второй степени Исполнительного Комитета «Народной воли» Николай Клеточников был помещен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, в феврале 1882 года судим по Процессу 20-ти вместе с А. Михайловым и приговорен к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. Клеточников на суде заявил:

«До тридцати лет я жил в глухой провинции, среди чиновников, занимавшихся дрязгами, попойками, вообще ведущих самую пустую, бессодержательную жизнь. Среди такой жизни я чувствовал какую-то неудовлетворенность, мне хотелось чего-то лучшего. Наконец я попал в Петербург, но и здесь нравственный уровень общества не был выше. Я стал искать причины такого нравственного упадка и нашел, что есть одно отвратительное учреждение, которое развращает общество, которое заглушает все лучшие стороны человеческой натуры и вызывает к жизни все ее пошлые темные черты. Таким учреждением было Третье отделение. Тогда я решился проникнуть в это отвратительное учреждение, чтобы парализовать его деятельность. Наконец мне удалось поступить туда на службу.

Я очутился в Третьем отделении среди чинов. Вы не можете себе представить, что это за люди! Они готовы за деньги отца родного продать, выдумать на человека какую угодно небылицу, лишь бы написать донос и получить награду. Меня просто поразило громадное число ложных доносов, из ста доносов верный был один. А между тем почти все эти доносы влекли за собой арест, а потом и ссылку. Я возненавидел это отвратительное учреждение и стал подрывать его деятельность: предупреждал, как только мог, об обыске, а потом, когда познакомился с революционерами, то передавал им самые подробные сведения».

Николая Клеточникова уморили в Алексеевском равелине Петропавловской крепости в июле 1883 года. Все народовольцы, которые знали о его существовании до суда и после, называли его героем. Бешеное сопротивление Тайной типографии на Саперном переулке, атакованной десяткам жандармов, обуславливалось, в частности, именно тем, что там сжигали донесения Клеточникова, отстреливаясь от атакующих так долго., солько было нужно, чтобы уничтожить все документы. Весь сгоревший пепел утопили в тазу с водой.

Клеточников передал «Народной воле» сотни материалов, разоблачил множество провокаторов. Прокламации народовольцев постоянно сообщали: “ Исполнительный Комитет извещает, что Петр Иванович Рачковский состоит на жалованье в Третьем отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение довольно плотное, волосы и глаза черные, кожа на лице белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный. На вид лет 28–29. Усы густые черные. Бороду и баки в настоящее время бреет. Исполнительный Комитет просит остерегаться шпиона».