Как я преподавал в Америке
Шрифт:
«Быть может, не прекрасные, но, в общем, подходящие» — были у нас и продукты, и вещи, и культура, и наука, и литература. Так в песне — про глаза девушки [16] возлюбленной. А и зачем иметь все всем «экстра кволити»? Как тут…
Эпоха смуты и грабь-отряды из военных
Еще вчера насчет будущего прогноз я экспромтом выдал:
— Будут, во-первых, отделяться области, регионы, города в России, где народ и партия едины и коммунисты вместе с работягами возьмут власть в свои руки и наведут
[16]
«Глаза у парня ясные…» —»по радио «Ретро» на днях эту песню слы шал — и вот поправочку вношу. — 10.11.96.
Вспомнил, как в Министерстве культуры у Золотова рассказывали о грабеже бесхозных музеев. А теперь, при передаче ценностей из Союза в республики, — сколько будет разграблено!
И надо ж психологию народа иметь в виду — воровскую! И была-то в России, где народ — ВОР (Пугач, и беглый, и блатной…); а еще и в советчину, где все ничье, — это укрепилось. И теперь, когда все плохо лежит и никто не хозяин и не следит, — чтоб Вор превратился в Хозяина?.. Сначала разворовать все надо. Переходный период — наилучш для воровства: его тянуть — им лафа! Человек человеку — вор!
Ну ладно: надо закруглять свое пребывание в Америке. Какие еще дела? Послать почту — Роберту Эдвардсу, Питеру Рэд- дауэю, Льву Лосеву, Бессмертных в Принстон. Наташе Шраги- ной — статью. Звонить в изд-во Шарп.
Зайти: к Юрию Кашкарову — в «Новый Журнал»; к Карен Фалькон — рукопись моей «Америки» забрать.
Кукую В Нью-Йорке
30.12.91. Уже устал подвешенно существовать приживалом. Суконики — милейшие, конечно. Но все равно перекошены их свои ритмы жизни из-за гостя.
Как хороши неотменные обязанности — как утишают психею и обороняют от множественности возможностей в существовании, что набрасываются тебя терзать — аки бесы рыкающие! Вон Инна сейчас урок на дому проводит — 10.30 утра. Алик вчера вернулся поздно с работы. Я же чем занят? Ищу щель, как покорить мир — своими текстами: статьей и книгой — куда б просунуть! Безумным себя чувствую.
Чем еще Работа дорога и почему без «джоб» американец несчастен? Работа как раз есть стены, обороняющие человека от напора дурной бесконечности бытия и соблазнов, и искушений: это все не для тебя, отсечено, потому что с 8 утра там до 6 вечера ты должен делать вот что и вот где. И душа — успокоена, не в пытке выбора.
Особенно богатый Западный и Американский мир, с избытком предложений и соблазнов заняться то тем, то другим, желать-утолить одну потребность, другую, купить эту вещь или ту, — в сумасшествие приводить может.
Как все помалу делается — вон разучивается за стеной пассаж на фортепиано! Продавливается, совершенствуется. А тебе — сразу все! Статеечку сначала малую напечатай, но такую, чтоб обратить внимание. Как вон Суконик со своим спорным «Болотиным» в «Континенте»
А ты сразу — книгу совать, когда тебя не знают издатели?
И вообще та модель, под которую ты себя подстраивал: при жизни жить незаметно, зато сделать свое существенное дело — творчество, чтоб потом уж открывали-откапывали тебя и дело твое (как было с Бахтиным и Лосевым…), — это модель времен застоя и медленного развития России и СССР. Сейчас же все сорвались на скорости, «как у всех» чтоб было! Но это — не впервой, затихнет… Не беги. Ты ж сам понял, что темпы России — мамонтьи или медвежьи. Но страх быть за бортом навсегда — вдруг охватывает. Барин ты, Обломов; нуждаешься в Захаре- слуге-последователе, кто б тебя воскресил. Но и съесть может, как Эпштейн. Вот кто ловок постепенно просачиваться и шаг за шагом расширять поле и паблисити свое!
Но сейчас интерес — не старца воскрешать-раскапывать мудрого (допустим), а кого новенького и молоденького бы найти со свежим голосом и словом и идеей. Так что будь доволен, что прожил-продлился со своими писаниями уж немало времени живота.
«Скажи еще спасибо, что живой!» — как у Высоцкого поется.
За стеной берутся аккорды. Сколько надо работать, чтобы звук вычистить, удар, темп! Как это прелестно, что есть такое русло энергиям нашим: не взрыв и убийство (как в войне или революции, или переделе), а труд и ремесло с постепенным наращиванием совершенства!
Подчинить пальцы надо пианисту! Плоть чтоб безотказно служила Духу и воле, и музыкальной идее в душе, и образу. Как балерина свое тело тренирует.
Но ведь и ты — тоже профессионал — редчайшей профессии: саможизния вдвоем со Словом. Его не на рынок и на службу наруже употреблять, как Литература, — но Литературу себя делать. Литерой дышать, как воздухом. Чтоб сопровождала каждый вдох и шаг…
Но перестань болеть отринутостию от рынка и славы — и не собой занимайся, монотонным, а разнообразные предметы бытия и духа вноси и живи ими, и интересуйся, и толкуй.
Предметы или Идеи?
Вон все славные — Ницше, Федоров — общие идеи обсуждали, взрывали и тем интересны… Но для того надо быть социальным и близко к сердцу принимать споры идей и ценностей. А это — майя и блеф и ловушка… Нет, цветочек описать, впечат- леньице от музыки, человека, от конкретного — вот что безошибочно ценно, не майя…
Суконик — когда идет спор идей, человечка видит. Как вон позавчера у Наташи Шрагиной — о неграх. А он видит милых негритянок, с кем работает в госпитале, — и понимает их изнутри, и душу, и жалеет.
Так и христианство велит. Общие идеи и задачи просты и ясны: любить, сострадать, помогать. Нечего и выяснять заново — как вон Ницше или даже Федоров — пророки новые. А вот ты одного малого обогрей, вылечи от тоски и проч.
Или живописец! Яблочек несколько на столе воспиши — как Сезанн. Или старушку какую, как Рембрандт! И — навечно! Абсолют тут схвачен, обитает и излучает свою божественную энергию.
Это вчера мы с Инной в Метрополитен-музей ходили, искусство калейдоскопом стран и эпох снова навалилось.